Группа эскорта

— Потом расскажу. Если в двух словах, то мне за Периметром холодно.

— Что?

А я и сам понять не могу — что. Само собой сказалось. Всплыло откуда-то. Почему холодно? Отчего я так ему сказал?

— Клещ, — говорю, — долгий разговор. Ну чего нам теперь тут… Все равно каждый при своем останется.

Он качает головой невесело. Ерунда у нас с ним какая-то получилась. Вчера вроде поубивать друг друга хотели, сегодня вроде скорешились. Но сейчас вот снова заговорили на разных языках.

Клещ принимается собирать артефакты да складывать их в какой-то резиновый мешочек. Всякий раз, когда в мешочек ложится новый артефакт, он вроде растягивается, а потом опять делается маленьким, будто туда ничего не клали. Такая вот странная вещица у него.

— Что глядишь? Никогда прежде гибкого контейнера не видел?

Поджимаю губы, мол, ни фига не видел.

— Чему они вас только в Ордене учат?! Тут принцип работы на использовании двух артефактов построен. Один — в виде мелкой крошки, а от другого — отвар… Опять же наши умельцы из Зоны наладили.

И объясняет-то Клещ как-то уныло. Будто куском дерьма по наждачной бумаге пишет: не столько разъяснить, сколько быстрее разъяснение закончить ему хочется.

Смотрит на меня с печалью и досадой.

— Всё, парень, я с тобой расплатился. Кранты «радарному синдрому»… Так?

— Так. Всё по-честному.

— А теперь будем выбираться отсюда.

Глава 13. Химера

I’m a rolling thunder, a pouring rain,

I’m cornin’ on like a hurricane.
My lightning’s flashing across the sky,
You’re only young but you’re gonna die.

«Hells Bells», AC/DC

Клещ ушел тихо, никаких ссор затевать не стал.

Оставил мне и рюкзак, и оружие, повернулся спиной и зашагал прочь. Не колебался ни секунды: стреляй — не хочу.

Появилась у меня сердечная симпатия к этому душегубу. Хрен его знает почему. Безо всяких причин… И я крикнул ему вслед:

— Куда ты, Клещ? Может, вместе из Зоны выйдем?

Он поворачивается и говорит:

— Чует мое сердце, мы еще встретимся, салажонок, еще поспорим о важном за стопкой чая. Зона — она человеческие споры любит… Но сейчас нам с тобой не по дороге. И тебе надо держаться подальше от меня.

— Ты думаешь?

— Я же темный сталкер, ты забыл?

— Ну, темный. И хрена ли?

— Я многое чувствую заранее, так сказать, авансом… Например, сейчас я чувствую, что человек, за головой которого я пришел в Зону, идет ко мне. Он не один, и он уже близко. Он так же хочет убить меня, как и я его. Но все-таки прикончу его я. По святому закону мести… В общем, не до тебя мне сейчас, радиоактивное мясо.

Мне вдруг вновь стало его жалко — такого старого и такого злобного.

— Месть? А нужна она тебе — эта месть? Может, ну ее на? Ты же богатый человек теперь!

— Ты не поймешь, сынок. Некоторые вещи нельзя забыть. И простить тоже нельзя.

— А вдруг — можно?

Он сплюнул вяло так и говорит:

— Наверное, можно… Но зачем?

Я растерялся. Что ему ответить? Тогда я не знал. Это сейчас мне кажется, что знаю.

Для того чтобы накормить жадинку досыта, понадобилось килограммов пятнадцать песку. Жадная оказалась жадинка. Гребли с обеих сторон — молча, сосредоточенно.

Юсси миновала мостик первой. Подождала остальных. Потом объявила:

— След в след. Первой иду я. Вторым — Чебыш, третьим — Сотка, четвертым — вы, Геннадий Владимирович. Замыкает Гард. Быстрым шагом, общее направление на аномальную рощу. Верно, Гард?

— Верно. Либо южнее, либо севернее, только не через Янов.

— Двести шагов вперед, марш!

Меня ни о чем не спросили. Просто поверили или, может быть, по каким-то своим датчикам поняли: «радарного синдрома» больше нет. Что всё это моя заслуга, я пока не говорил, скромность меня заедала! А что вызов на указанный адрес отправлен, это я им сказал…

Они были спокойные, уверенные в себе ребята.

Юсси:

— Всем: стоять. Подтянуться ближе ко мне. Гард, подойди: есть связь. Надо прикинуть маршрут.

И они негромко заворковали в сторонке, мол, нужно видеть обстановку, мол, как бы не нарваться на бандитский заслон… чего-то гон продолжается… чего-то безопасней запросить…

Профессор Озёрский обратился ко мне:

— Пока специалисты совещаются, как им лучше довести нас до Бункера, а задам вам, Тимофей Дмитриевич, один чисто дилетантский вопрос. Вы, я надеюсь, не против?

— Пожалуйста, профессор.

— Превосходно. На мой взгляд, вам кто-то помогал найти и отключить нечто — я даже представления не имею, что это было, — создававшее «радарный синдром» на территории Карьера. Между тем, по вашим словам, других спасателей здесь нет. Во всяком случае, они не решились показаться нам на глаза. Но… вы там изрядно пошумели.

Геннадий Владимирович Озёрский — очень вежливый человек. И, как видно, очень хорошо приученный Зоной к состоянию неубывающей тревоги. Он задал вопрос самым спокойным тоном. Но по глазам было видно: я его пугаю.

Я.

Зацените: я, новичок со стареньким автоматом, чем-то до жути пугаю человека, знающего Зону лучше иных бывалых сталкеров.

Но что во мне, собственно, такого? Чего бояться?