Группа эскорта

— В твоем распоряжении большая часть жизни. Всё еще переменится. А… искать… Искать следует не то, что изменит тебя, а то, что согласится с тобой.

— Я не хочу. Лучше уж пусть всё будет проще.

Она повернулась, отняла руку и нагло укусила меня за ухо.

— А если я тебе попрошу? Очень-очень?

— Я…

— Ты ведь не посмеешь мне отказать? Потому что мне не нужна твоя боль. Надо выбираться. Ты понимаешь это?

Мы брезговали обманывать друг друга. Если я скажу сейчас «да», мне придется выполнить обещание. Но тогда у нее не останется причин являться ко мне, а об этом даже подумать страшно.

— Ты будешь ко мне приходить?

— Я не знаю.

Это ее вежливое «нет». И переменить его могут лишь какие-нибудь исключительные обстоятельства. Например… нет, так сразу и не вспомнишь.

Мы идем рядом. Ветер колышет ее длинную шелковую юбку, и та легонько поглаживает мои брюки. Рука в руке. Мы идем рядом. Я чувствую ее запах, ее тепло, ее свет. Наверное, больше этого никогда не будет.

— Хорошо. Я попробую.

Она молча целует меня в щеку.

А потом… нет, я не разжимаю пальцев. Просто ее ладонь вытекает из моей как вода. А она сама расплывается в воздухе, становясь с каждой секундной прозрачнее. Она улыбается. Я протягиваю руку и успеваю почувствовать тепло.

Ее волосы пахли молоком…

Желто-красная громадина трамвая прогромыхивает в десятке шагов от меня. Стальные колеса, уминая рельсы, издают странный скрип. Будто твердые ребра рельсов горше им, нежели бремя всего трамвая. Колеса… плачут…

Опять раздается этот скрип. Не пойму. Может, с рельсами что-то не так? Может, сейчас этот благополучный древний вагончик сойдет с пути, проломит чугунную решетку или протаранит бордюр?

Нет, ничего такого не случается. Трамвай проходит мимо вполне благополучно. В его жизни всё безоблачно, как у минигарха на Мальдивах.

* * *

И тут я проснулся. По ржавой железной лестнице кто-то пробирался к моей каюте. Шел осторожно, с претензией на беззвучность.

Но лестница подобных претензий терпеть не собиралась и отвечала противным металлическим скрежетом на каждый неосторожный шаг.

Спросонья всегда неважно соображается… Но я попробую. Сейчас!

Двадцать четыре патрона? Не так уж плохо. При удачном раскладе хватит и одного. Того, который в патроннике.

Кто ж это? По-любому, ребята, не Пророк. Не ловкач он. Это не может быть и Шпиндель. Зачем ему? Всё что можно у меня взять, он уже взял и без оружия.

Значит… Значит, это кто? Правильно. Она. Арабелла.

Мне не хотелось ее убивать.

Но и умирать тоже не было ни малейшего желания.

Ладно, давайте попробуем что-нибудь посередине.

Дверь открывалась внутрь. И открылась она со страшным, леденящим душу скрежетом. Мертвые проснулись на пятнадцать километров окрест. Но существо, пробиравшееся ко мне в каюту, не хотело этого понять. Оно уверенно пёрло, выставив руку с «макарычем» вперед себя.

Я долбанул автоматом по руке. Пистолет улетел в угол. Осколки детектора аномалий брызнули во все стороны ледяной крошкой.

Мне звезданули дверью по лобешнику. Я упал и выронил автомат.

— Убийца! — вопила Арабелла, влетая в каюту. Школьную форму и туфельки она успела сменить на армейский комбез и армейские же говнодавы с подковками. Было очень больно, когда она пнула меня по голени вот этой колодой.

Ребята, движение ногами я сделал рефлекторно.

Арабелла произвела запашку палубы носом и возмущенно завыла. Понятно, раз душегуб, значит, не должен сопротивляться справедливому возмездию.

Девочка вскочила на ноги одновременно со мной. Верткая.

— У-у! Михайлова! — и попыталась засветить мне в левый глаз.

Я уклонился.

— Может, поговорим, Арабелла…

Она постаралась засандалить мне по яйцам. Я опять ушел от удара.

— Да что я тебе сделал?!

Она попробовала залепить мне в правый глаз.

— Давай все-таки спокойно…

Ей, наверное, казалось, что она делает профессиональную «вертушку». Иначе говоря, лупит меня ногой с разворота по чану.

На самом деле девушка тупо лягнула меня по руке, которую я выставил, чтобы она в финале своего фуэте враскоряку не грохнулась опять на железную палубу. Почувствовав, что куда-то попала, она победно взвыла и попыталась провести «брызги шампанского».

Иначе говоря, вспенить мне нос ударом сбоку. Я поставил блок. В результате детектор аномалий на правой ее руке, разбитый вдребезги полминуты назад, всеми своими кретинскими осколками впился мне в тыльную сторону ладони.

— Ах ты ведьма! — заорал я в адрес юной леди.

И рефлекторно въехал ей в подбородок.

Девушка лишилась чувств. Девушка в обмороке! Самый легкий нокаут в моей жизни…

Сначала я поднял автомат. Потом я отыскал в рукомойнике пистолет и сделал его своим трофеем. Зачем такой симпатичной цыпочке огнестрельное оружие? Потом я задумался, что делать дальше. О, надо перевязать кровоточащую руку — из нее так и хлещет…

— Хорошо, что ты не дал ей прицелиться, сынок. А то пришлось бы продырявить девку. А жалко. Хоть и дуреха, а молодая, красивая. Могла бы детишек нарожать.

Клещ сидит, прислонившись спиной к стене, с «Кабаном» в руках. Когда он успел?..

— Еще когда она к лестнице приближалась.

Смотри-ка, угадал.

— Я вижу, не любишь ты женщин.