Группа «Янки»

Совещание закончилось. Не мудрствуя лукаво, штабные офицеры засновали во всех направлениях, чтобы подготовиться к вечернему совещанию.

* * *

Марш оказался беспрецедентным. Группе «Янки» предстояло преодолеть сорок пять километров и, если бы не ситуация на дорогах, она бы сделала это за час. Так как группа «Янки» двигалась в тыл, и ее движение не было запланировано заранее, оно постоянно прерывалось дивизионной службой контроля движения, чтобы пропустить более важные подразделения на фронт или вывезти раненых в тыл. Было удивительно, сколько транспорта разъезжало в тылу дивизии. Пока они стояли на обочине и ждали, пока пройдет транспортная колонна, после чего группа сможет двигаться дальше, Гаргер поинтересовался, действительно ли кто-то управляет всем этим. Длинные колонны снабжения и бензовозы, артиллерийские батареи и колонным санитарных машин двигались на фронт, техника полевых госпиталей в тыл, в обе стороны двигались инженерные подразделения и техника, которую он никогда не видел раньше и не имел ни малейшего представления о ее назначении. Работа армии, направленная на управление этим мнимым хаосом, чтобы держать солдат накормленными, машины работающими, а подразделения находящимися в нужное время в нужном месте удивляла его.

Наибольшей проблемой для Бэннона было то, что после длительных пауз, пока его группа ждала разрешения двигаться, была необходимость будить всех. Казалось, каждый раз, когда они останавливались, личные состав проваливался в сон. Однажды, ему потребовалось столько времени, чтобы разбудить их всех, что к тому времени, когда все были готовы, подошла новая колонна, и группе пришлось снова ждать. И все снова провалились в сон.

Худшая часть марша заключалась в лицезрении страданий оставшихся местных немцев. Взгляды всех, мимо кого проносилась группа, были пустыми. Бэннон с содроганием представлял, что происходит в их головах, особенно у стариков.

Уже второй раз в своей жизни они видели войну. Когда группа проходила через одну из деревень, старуха, катящая тележку, остановилась и посмотрела на них. Бэннон мог видеть слезы, стекавшие по ее щекам. Он никогда не узнает, по ком она плакала.

Дети волновали его больше всего. В мирное время, когда они проходили через деревни во время учений, дети махали им руками, смеялись и бежали за танками, крича солдатам поделиться конфетами или чем-нибудь еще. Американские солдаты часто так поступали. Но теперь детей не было. Вместо этого, заслышав грохот танков, те разбежались и спрятались. Мало кто выглянул, чтобы посмотреть, чьи это были танки. Даже тогда, когда они увидели, что танки были американскими, в их глазах оставался ужас и страх.

Бэннон начал понимать, почему пацифистские движения были настолько сильны в Европе. Детям минувшей войны, видевшим «Шерманы» его дяди, катящиеся через их деревни, не хотели, чтобы их дети испытали тот же ужас. К сожалению, благие намерения родителей не имели значения для советского руководства. Как это уже слишком часто происходило в прошлом, благие намерения и стремление к миру оказались бесполезными против холодной стали и людей, желавших использовать их в своих интересах.

Глядя на этих детей, Бэннон начал задаваться вопросами о своих собственных. Он все еще не знал, смогла ли его семья уехать до начала военных действий. Спустя некоторое время он начал отворачиваться, видя детей. Мысли, лезущие ему в голову, стали слишком болезненны.

Спустя три часа марша, группа «Янки», наконец, добралась до города, где располагалась 1-78. Войдя в город, они заметили американских солдат, сидевших перед одним из домов и занимавшихся чисткой оружия. Они разделись до маек или голых торсов, и наслаждались погодой, не спеша выполнять свою работу.

Некоторые даже разулись. Их БТР стоял в переулке. На нем было развешено на просушку белье и полотенца. На стволе.50-го висела чья-то рубашка.

Бэннон остановил «55-й» и дал сигнал остановиться остальной колонне. Повернувшись к солдатам, он спросил:

— Кто старший?

Пара солдат посмотрела направо, налево, потом переглянулась. Один из них крикнул в ответ:

— А нахрен тебе это знать?

Гаргер позже сказал Бэннону, что никогда не видел, чтобы он передвигался так быстро. Услышав ответ, Бэннон одним движением выскочил из башни «55-го» и, оказавшись на земле, ринулся на солдата:

— Встать, извиниться, и ответить как солдат! Остальных это тоже касается!

Они вдруг поняли, что разговаривают с офицером и начали вставать. Не то, чтобы в облике Бэннона что-то изменилось с момента встречи с командиром танкового батальона, кроме того, что он промыл рану на лице. Но не зависимо от того, как он выглядел, «а нахрен тебе это знать?» было плохим ответом, особенно для солдата.

— Ладно, солдат, спрашиваю еще раз. И если я услышу нечто столь же умное, как только что, все, что от тебя останется, отправят домой по почте в конверте. Это понятно?

Прежде чем ответить, солдат отпрянул от дикого взгляда провонявшей фигуры перед собой. Без всяких шансов, он оказался в центре внимания:

— Сэр, нашего командира отделения здесь нет.