Группа крови

– «Контрольный экземпляр» звучит как «контрольный выстрел», – невесело схохмил Паук. – Слушай, неужели мы с тобой могли так лохануться?

– Я-то точно лоханулся, – сказал Абзац, – а насчет тебя еще посмотрим. Ну-ка, подай, что там у тебя под панелью. Только аккуратно, без глупостей.

Паук вздохнул, но требованию Абзаца подчинился. Тупоносый полицейский револьвер рукояткой вперед перекочевал на заднее сиденье. Ботиночный шнурок убрался с шеи Паука, и он услышал у себя за спиной характерное жужжание вращающегося барабана и сухой щелчок взведенного курка.

– Осторожно, – сказал он. – У этой штуковины очень чувствительный курок.

– Не учи ученого, – сердито огрызнулся Абзац. – Вылезай, пошли. Учти, я зол, как собака. Побежишь – пристрелю.

– Было бы, от кого бегать, – буркнул Паук, выбираясь из машины. – Сколько можно объяснять?

Меня самого кинули!

Они двинулись к подъезду. Абзац на ходу громко хлопал подошвой незашнурованного ботинка, но Паук даже не подумал сострить по этому поводу: обстановка действительно была неподходящей. С растущим удивлением он наблюдал сначала за тем, как Абзац уверенно набирал код на панели цифрового замка, а потом, в лифте, и за тем, как он без раздумий нажал кнопку шестого этажа.

– Слушай, – сказал он наконец, – ты что, тоже с Нинкой.., того.., этого?..

– Твоя Нинка не в моем вкусе, – сухо ответил Абзац. Вид у него был угрюмый и озабоченный. – Просто я люблю знать все о тех, с кем веду дела. Это очень помогает в случае.., гм.., недоразумений.

– Н-да, – сказал Паук. – Этого следовало ожидать. Но я все равно не ожидал.

Абзац усмехнулся самым краешком губ.

– Сочувствую. Знаешь, я, помнится, тоже очень удивился, когда Хромой со своими быками заявился ко мне домой. Я-то думал, что им меня век не найти, а вышло по-другому…

– Слыхал я, как у вас вышло, – сказал Паук. Он хотел добавить еще что-то, но тут лифт прибыл на шестой этаж, и Абзац, снова подобравшись, сделал ему знак стволом револьвера: выходи.

Паук позвонил в дверь Нинкиной квартиры своим условным звонком: три коротких, один длинный. Абзац тем временем прижался спиной к стене рядом с дверью и навел револьвер Пауку в голову. Паук недовольно покосился в его сторону, но ничего не сказал. Да и что можно было сказать, оказавшись в такой дикой ситуации?

Ему пришлось позвонить еще трижды, прежде чем Нинка, наконец, открыла дверь. Можно было не спрашивать, почему она так долго не реагировала на звонки: махровый халат на голое тело, распаренное лицо и намотанное поверх мокрых волос полотенце говорили сами за себя. Выщипанные в ниточку брови Нинки удивленно задрались кверху, когда она увидела Паука.

– Ты что-то забыл? – спросила она с присущей ей напевной интонацией.

Паук состроил неопределенную гримасу. В этом своем имеющем привычку распахиваться в самые неподходящие моменты халате, чистая, разомлевшая после горячей ванны, Нинка была чертовски привлекательна, и он помимо своей воли начал опять заводиться. Впрочем, черное дуло револьвера, глядевшее ему в висок с расстояния каких-нибудь десяти сантиметров, значительно остужало его пыл.

– Знаешь, – сказал он смущенно, – тут образовалось одно дельце… В общем, ты извини, но те сто баксов, что я тебе дал… В общем, они мне нужны. Я тебе завтра же верну.

Краем глаза он заметил, что Абзац скептически улыбается. Похоже было на то, что киллер сомневался, доживет ли Паук до завтра.

– Да ради бога, – сказала покладистая Нинка. – Заходи.

– Спасибо, я тут, – отказался Паук. – Только ты, пожалуйста, отдай мне ту же самую бумажку, а не другую. Ладно?

– Да у меня другой и нету. Погоди, я сейчас.

По круглому лицу Нинки проскользнула какая-то тень. Возможно, поведение Паука показалось ей странным, но она больше ничего не сказала и ушла в спальню, через несколько секунд вернувшись со стодолларовой купюрой в руке.

– Вот, – сказала она, подавая купюру Пауку.

Деньги она держала за уголок двумя пальцами, словно боялась испачкаться.

– Спасибо, Нинок, – сказал Паук. – Верну завтра же. Если хочешь, могу прямо сегодня, через пару часов.

– Через пару часов я спать буду, – возразила Нинка. – Да и зачем мне деньги посреди ночи?

– Тоже верно, – через силу улыбнулся Паук. – Ну тогда закрывай дверь, а то простудишься. Пока.

– Пока, – сказала Нинка и закрыла дверь – возможно, немного чересчур поспешно.

Паук вошел в лифт держа купюру так же, как Нинка – двумя пальцами за уголок.

– Вуаля, – сказал он Абзацу, расстегивая один из многочисленных карманов своей мотоциклетной куртки. – Обрати внимание: в кармане пусто. Теперь кладем туда денежку и застегиваем замочек… вот так. Теперь она как в сейфе. Кармашек запомнил? Смотри, не перепутай, а то скажешь потом, что Паук тебя развел. Ты свою-то денежку с другими не смешал?

– Она у меня одна, – ответил Абзац, почесывая переносицу стволом револьвера. – Совсем как у твоей Нинки.

– Мировая баба, – ухмыльнулся Паук. – Деньги у нее вообще не держатся. Если бы я вернулся не сразу а, скажем, наутро, она бы их уже потратила, клянусь.

– Это было бы затруднительно, – напомнил Абзац. – Повязали бы твою Нинку, как моего дядю Федю.