Группа крови на плече

— Как думаешь, что с нами дальше? — поинтересовался я у Незлобина.

— Известно что. Запросит Кроликов Москву. А там уже решат. Может, отзовут, может, еще к чему-нибудь припашут…

— Нам бы тачку продать, — напомнил я, — и эти донги поменять на что-нибудь ценное.

— Тут неплохие драгоценные камни продают. — Огонек собрал складки на лбу. — Рубины и розово-фиолетовые сапфиры. Они тут дешевые, а в Союзе их отрывают с обеими руками. Три цены дают.

— А кто фарцует? Есть связи?

— Есть, как не быть. На одни командировочные не проживешь, возит народ. Тем более военные самолеты по прилету не обыскивают, границу нам не проходить.

— Я не только себе повезу. У Ивана семья осталась…

Мы помолчали, вспоминая погибших товарищей.

— Да, помочь надо. Им, конечно, отпишут по линии Минобороны, плюс будет пенсия по потере кормильца. Но деньги лишними не бывают. — Незлобин почесал в затылке. — Надо будет еще в роте собрать… как ты сказал? Бабок?

— Да, бабок. Можно еще бабло или бабосы…

— Соберем. Газзаев — наш подпол в Сенеже — нормальный, поможет.

Внезапно я вспомнил про фотопленку. Ту самую, которая была копией, когда мы нашли эти ништяки. И про которую я во второй раз чуть не забыл. Отдать или нет?

Тихо вошедший Зайцев дождался, пока мы закончим портить бумагу, собрал в стопочку нашу писанину и, думая о чем-то своем, скомандовал идти за ним. Немного попетляв по коридорам, мы попали в комнату, очень напоминающую казарму, только маленькую. Четыре койки, на двух лежали горкой постельное белье и вещи. Остальные две сверкали голыми сетками. Около стены стоял стол с тарелками, в которых была какая-то еда.

— Мыться, переодеваться, отдыхать, ждать дальнейших распоряжений, — кратко отдал он приказ и исчез за дверью.

Тщательно выполнив все приказы, мы принялись выполнять последние. То есть разлеглись с ногами на кровати и заснули.

Глава 21

Утро началось просто прекрасно. Проснулись мы сами по себе и даже позволили такую недоступную ранее роскошь, как просто поваляться в постели.

Проделав утреннюю гимнастику, заключающуюся в быстром шевелении пальцами ног и плавном почесывании пуза, я привел себя в порядок и начал разбирать свой сидор от накопившихся в нем за время путешествия вещей. Американский «кольт» с патронами, цепочка с жетоном Сэма Уолтона. Несколько трофейных часов. «Кольт» пойдет кому-нибудь как подарок в качестве «борзого щенка». Жетон останется со мной, я его на будущую аллею славы имени себя повешу. Часы… я лениво покопался в кучке — все на продажу. Наши командирские лучше.

Отложив для последующей стирки исподнее, я снова наткнулся на катушку с фотопленкой, которую мне вручил Черный для страховки. Отдать или нет? Так ничего и не решив, следующей я аккуратно развернул справку от Елены. Пробежав глазами по всяким непонятным медицинским терминам, я перевернул листочек и уставился на телефонный номер. Наберу, обязательно наберу. Переписал его на всякий случай отдельно и так, со справкой в руках, и вышел в коридор. Глядишь, не сразу пристрелят.

Но в коридоре было пусто. Я вышел на середину, посмотрел влево, потом вправо. Вообще ни души.

— Я до медпункта дойду, морду лица проверю, — обернувшись, сообщил я Незлобину.

— Давай, а я буквы знакомые поищу пока, — снова устраиваясь на кровати с откуда-то добытой книжкой, ответил Огонек. — Да, заодно, если нашего Зайцева встретишь, то спроси про еду, а то непорядок намечается.

Постояв пару секунд, я решил, что настоящему мужику налево ходить западло, поэтому развернулся направо. Коридор закончился дверью со вставкой из рифленого стекла. Ну, такая, где стекло бугорками и проволочки крест-накрест. Свет проникает, а что за ней — разглядеть нельзя. Открыв дверь, я увидел перед собой лестничную площадку. Обычную такую, где пол выстелен квадратиками, а до уровня груди все замазано грязно-зеленой краской. Я принюхался — отчетливо тянуло дымом. Сориентировавшись, я спустился к импровизированной курилке, где, периодически стряхивая пепел в стеклянную литровую банку, стояли трое и о чем-то разговаривали.

— Привет всем, я только вчера приехал, — в ответ на вопросительные взгляды замолчавшей троицы пояснил я, — где тут медпункт, не подскажете?

Получив разъяснения, я добрел до указанной двери. Дверь была монументальной, единственная из всех обита дерматином и украшена рисунком из блестящих шляпок гвоздей. На уровне глаз сверкала полированная под золото табличка, на которой было написано «А. П. ЧЕХОВ». Офигеть, писатель. Только ятей в конце не хватает. Постучав в табличку, я услышал ответное «войдите» и, с трудом открыв дверь, протиснул свою тушку в образовавшуюся щель.

Никакого Чехова с бородкой клинышком внутри не было — лишь коротко стриженный мужик с мордой в складках а-ля шарпей, на которую натянули дымчатые очки а-ля рембо-кобра. Они, кажется, за их форму «капельками» назывались в мое время.