Группа крови на рукаве. Том 3

Я добрел до стойки с иностранной прессой. И тут то челюсть у меня и упала. На обложках Нью-Йоркера и Вэрайити… был я. Да, та самая фотка, когда я выхожу, отряхиваясь из океана. Журналы стояли в окружении американских и европейских газет. Я схватил несколько номеров Вашингтон Пост, Таймса, но к счастью меня тут не было.

Послышалось приближающееся щебетание дам. Теща толкала перед собой тележку, которая уже была забита всякими детскими вещами до половины. Я быстро повернул Нью-Йоркер и Вэрайити обратной стороной, сделал вид, что листаю справочник путешественника.

— Дорогой, финских колясок нет — есть немецкие. Берем?

— Конечно, любовь моя — я улыбнулся раскрасневшейся Яне. Похоже ее тошнота прошла — вот, что делает целительный шоппинг.

— Там еще есть разборная кроватка, стульчик. Представляешь, он регулируется по размеру и высоте!

Такая простая штука привела жену просто в восторг. О неизбалованный советский потребитель! Слава тебе.

* * *

Обратно ехали под музыку Маяка. Пел Марк Бернес «Всё ещё впереди», потом Магомаев — «Позови меня».

— Коля, ты знаешь, что Коктейль-холл закрывают? — вдруг выдала Яна.

— Я даже не знаю, что это такое.

— Клуб с баром на Горького. Два этажа, туда стиляги очень любили ходить раньше.

В Москве есть целый ночной клуб??

— Ну закрывают и закрывают.

— Пойдем сходим?

— Яна! — теща возмутилась, гневно посмотрела на дочь — Ты будешь с животом джаз танцевать? Или может коктейль закажешь?!?

— Мама, там бывают безалкогольные!

— Откуда ты можешь это знать? Там же вертеп! Гнездо разврата и…

— Ладно, сходим! — прервал я словоизлияния тещи — Мне самому любопытно стало. А теперь тихо, новости!

Ведущий Маяка начал зачитывать последние сводки с французских фронтов. В Париже студенты и прочие левые радикалы давили на де Голля митингами и забастовками. Тот отбивался, даже пообещал досрочные парламентские выборы в конце июня. За всем этим торчали уши цру — нам в дивизии доводили внутренние циркуляры на этот счет. Леваки во Франции — совсем не нашего толка. Разные маоисты и прочая троцкистская сволочь. Де Голль на Западе всех порядком достал. Это же надо же, начал шатать устои, требовать золотое обеспечение доллара! Не на словах, а на делах. А именно, отгрузить ему слитки из Форт-Нокса в обмен на баржи с баксами. А умные люди с Уолл-Стрит не просто так «желтый металл» столько лет собирали, чтобы его во Францию отправлять. Ведь это так работает. Отгрузишь золотишко лягушатникам — возбудятся арабы. Им нефть тоже за слитки отлично торговать выйдет. А там индусы подтянутся, аргентинцы всякие… А золото не баксы — сколько надо не напечатаешь.

Нет, ну какие хитрецы все-таки в Лэнгли! Сильные во Франции коммунисты? Так давайте коммунистов использовать. Подожжем костер из чего есть. Я выругался про себя. Жалко при женщинах вслух нельзя.

Впрочем, женщины тоже ругались. Мама воспитывала дочь и запрещала ей в Коктейль-холл. Мол там всякие подозрительные иностранцы и спекулянты. А Алидина младшая не должна компрометировать Алидина старшего.

— Я уже ходила на прием в американское посольство! — отбивалась Яна.

— Там совсем другое дело. Там все согласовано было.

Спор продолжался до самого дома. И длился пока я разгружал служебную Волгу от колясок и прочего накупленного барахла Затаскивал его наверх — битва продолжалась. Жена пошла на принцип, плюс гормоны. Прямо до слез дошло. Все закончилось только после того, как я повез тещу домой. Но тут уже прилетело мне:

— Совсем от рук отбилась — жаловалась мне Екатерина Александровна — Ты куда смотришь?

— В основном в разрез ее декольте — попытался отшутиться я.

— Я серьезно! Если ты надолго уедешь в командировку — я не представляю, что с ней станет. Совсем в разнос пойдет.

— Поэтому и понадобится ваша помощь. Поживете с ней первое время, поможете.

Я принялся убеждать тещу переехать к нам. На что Екатерина Александровна резонно отвечала, мол ты сначала утверди командировку, а потом… Жена генерала умудрялась одновременно со мной спорить и примеривать сережки, разглядывая себя в зеркало заднего вида.

Гроза закончилась, дождь тоже прекратился. Только глубокие лужи на улицах напоминали, что недавно тут громыхало и лило. Москва преобразилась — умытая, цветущая зеленью — это был город, в котором хотелось жить. А ведь через лет тридцать тут будут безумные пробки, дикая лужковская застройка и суета сует. Я притопил педаль газа, теща взвизгнула:

— Коля, угробишь! Дорога мокрая.

Я обогнал автобус, грузовик, с небольшим заносом вошел в поворот. Показался генеральский дом. И одновременно зазвонил Алтай. Я поднял трубку, прижал ее плечом к уху.

— Подполковник Орлов. Екатерина Александровна, не пугайтесь так. Останавливает гаишник лихача. Тот спрашивает: «Я что? Слишком быстро ехал? Нет — отвечает гаишник — Слишком низко летел».

— Орлов, ты кому там анекдоты травишь? Моей жене? — в трубке раздался голос Алидина.

— Ей, тащ генерал. Отвожу домой после ГУМа.

— Как отвезешь — дуй на Лубянку. Будем вместе ждать Андропова после заседания Политбюро.

— Даже так? Сегодня? Лечу.

— Гаишников только не пугай.

Глава 23