Группа крови здравого смысла

… Лиза хотела петь. Она страшно хотела и хочет петь, окруженная зудом десятка мерзавцев, чующих совершенную добычу и запах конопляной целлюлозы долларовой текстуры с секретной краской MZLК55. Сластолюбцы и негодяи похожи на перламутровых мух и вьются возле неё, рассказывая, какая она талантливая певица… вашу мать! Ей всегда и всего было мало и любое её появление напоминало восход не среднего солнца и не целой указующей звезды, а обыкновенного пыльного прожектора, раздражающего своим назойливым световым потоком. Она хотела квартиру и её получила, она заламывала руки и билась в истерике выдуманной клаустрофобии и получила дом на семь комнат с внутренним бассейном. Джип, «Бентли», колье с какими-то камнями из кимберлитовых труб, пять шуб, кокаин, чужое Бали, виски, продуманный Амстердам, канабис в коробочке, истерики, оранжевые депрессии, зависть к большей яркости чужих картинок, много лака на голове, золотые браслеты, бессмысленные глаза с долларовой зависимостью, конвейер, дрянь…, змеиная сука…, ненавижу…

Так больше не может продолжаться, и что-то нужно обязательно делать… Я просто хочу пирожок на собственной кухне, приготовленный не девушкой в трусах с сигаретным тампоном во рту, крутящей ключи от «Бентли» на пальчике с наглым пузырем жвачки и презрением к прислуге, а совсем адекватной и нормальной женщиной с теплыми глазами. Как же…, все-таки, медленно я был вовлечен в этот теплый навозный паровоз чужих жизней? Это разве я? Мама меня познакомила с такой невероятной девушкой, а я даже не перезвонил ей. Кухонный джентльмен! Какую тему она поднимала за столом? Ах, да…– «детский синдром Моцарта». Я же не знаю об этом ни хера! Вопрос – а зачем мне знать? Этот вопрос, Старина, не прокатит больше по моей жизни в отношении Риты. Лиза будет пробивать себе голову, рвать мои нервы на басовые струны для черных роялей ее желаний, она будет меня использовать до конца… Она даже не сука, она не ведьма, она страшней, она помесь Вальпургиевых полуночных плясок и качественных метлищ с дистанционным управлением. Это её схема и нормальной жизнью с домашними пирожками здесь не пахнет. Где мое слабое место? Мое слабое место- это моя вина за ее аборт. Гинеколог Абрикосов сказал, что никто не знает от кого был ребенок. Абрикосов прав, он пеленгатор всех женских антенн и тертый калач с влагалищным мышлением открытых дверей чужого страха. Это мог быть не мой ребенок и моей вины там может не быть, а меня пилят тупым рашпилем желаний, вампирят крашенными глазами, высасывая результаты моего труда.

Хватит…! Сегодня же я положу этому конец… Может…, не может…, нужно разобраться со своей совестью в ближайшие двадцать минут и принимать решение. Я не желаю больше так жить. Не же-ла-ю! Мой мир будет наполнен запахами Риты, я это заслужил, она это заслужила, так будет правильно…

На столе загудел мобильный телефон, оповещая кабинет странным позывным очень тревожного мужского голоса, который нравился Андрею.

«Товарищи, внимание! Воздушная тревога! Все в бомбоубежище! Внимание, товарищи!»

Слушая этот позывной времен Великой Отечественной войны, он понимал, что для его бабушки это были слова жизни, а для сегодняшнего народа – это «… прикольненько!». Слово это омерзительное и граничащее с дегенератизмом, не несущее никакого смысла, выражение ничтожных эмоций по отношению к спасению жизней целых городов. Он любил этот позывной. Он его отрезвлял и возвращал в мир анализа, трезвого реализма и правды. Андрей подошел к телефону и провел пальцем по дисплею.

– Чувак, бодрый привет! – раздалось в трубке задорно, весело и навязчиво с пьяными нотами кутежа, смеха и тупой музыки, дубасящей по грудным клеткам задвинутых молодых алкашей.

– Добрый вечер, Углерод! Что надо? Я занят! – сухо бросил Андрей.

Это был Углерод, человек – мажор, ищущий в свои 29 лет новые виды экстрима и восхищения Смертью. Он давно стоял в воображаемом гробу по самые ребра. Оставалось только правильно подвинуться стрелкам всех часов на земле, чтобы Углерод получил своё и, истекая кровью, покинул этот «скучный мирок», как он всегда выражался.

– Проснись, чертов миллионер, хватит работать. Уже утренний вечер, мы зависаем в «Крематории», приезжай, красивый худой хомяк… ха-ха-ха-ха! Слушай новый информационный узел от экстремала номер один в Москве. Я тебе хочу сказать, что один Мэн рассказал мне про совершенно новый экстрим… Это просто песня монгольских сталеваров… Он летает на дельтаплане…, прикинь!

– О, да, уже прикинул… Это очень круто летать на дельтаплане…, и что? Он приземляется в пасть аллигатору- человекоеду на Карибах, разбивает башку о камни Эльбруса или прыгает голой жопой на ядовитые иглы африканским дикобразам в районе Буркина Фасо?