Группа «Михал» радирует

Роман тем временем перебрался в Пшемысль, где получил подряд на строительные работы в управлении железной дороги, что давало ему возможность вести постоянное наблюдение за этим важным узлом железнодорожных коммуникаций. В Пшемысле условия для подпольной работы отличались большой сложностью — здесь вероятнее была опасность нарваться на осведомителя, труднее было найти надежных людей для наблюдения за пакгаузами и станцией. Роману все же удалось как-то преодолеть эти сложности, завязать нужные знакомства среди железнодорожников. В числе других он привлек к сотрудничеству Генрика Стаха, бывшего солдата австрийской армии, работника пшемысльской дистанции пути. На продпункте на нас согласилась работать некая Бронислава Цегель, осуществлявшая ежедневный учет немецких солдат, направлявшихся на фронт отпускников, а также больных и раненых, ехавших с фронта.

В скором времени донесения этих людей стали регулярно поступать в Варшаву. Арцишевский шифровал их, а я отвозил Игорю в Пётркув, откуда одновременно забирал радиограммы, поступавшие из Центра.

Вскоре после приезда в Варшаву Арцишевскому удалось восстановить ряд своих прежних довоенных знакомств. Он вообще обладал удивительной способностью легко отыскивать нужных людей. Ожидая однажды трамвай на Пулавской улице, он встретил чету Брацких, Люцину и Владислава, бывших артистов Быдгощского театра. Они пригласили его к себе в гости, а затем и предоставили в полное распоряжение свою квартиру на аллее Неподлеглости. Люцина Брацкая стала основным нашим помощником в распространении разведывательной деятельности за пределы Генеральной Губернии. У нее были обширные знакомства, масса энергии и такая необходимая порой дерзость. Ей легко удавались вещи, казалось бы, совершенно неосуществимые. Так, она быстро и легко раздобыла паспорт Миколаю на имя Валеры́ Скшинского и достала обязательную в то время на территории Генеральной Губернии красную рабочую карточку и удостоверение о трудоустройстве. Из этих документов следовало, что он служащий одного из варшавских учреждений. Аналогичными документами Люцина снабдила и меня.

Брацкая энергично взялась за выполнение порученного ей Арцишевским задания — организации разведывательной сети в Познани, Берлине, Быдгоще и Крулевце. За взятку ей удалось получить разрешение немецких властей на выезд в Берлин к графу Мольтке, которого она хотела просить о заступничестве за своего сына Рафала, находившегося в заключении. Рафал был арестован в сентябре 1939 года по ложному обвинению в организации преследования фольксдойчей в Быдгоще и ожидал приведения в исполнение приговора — смертной казни. По пути Брацкая заехала в Познань и навестила семью Арцишевского. О том, что Миколай жив, родные его знали по письмам, которые он писал сначала из Москвы, а потом, уже после выброски, из Варшавы. Шифровал их он довольно оригинальным, но в то же время простым способом — применял свои детские выражения, которые знал только он сам и его мать. Когда, например, речь шла о русских, он называл их Лусиками (фамилия знакомой им русской семьи в годы его детства), немцев именовал теткой Эмилией. Благодаря этому приему родные Миколая были в курсе всех его дел. После установления связи через Брацкую две сестры Арцишевского, Ирэна и Мария, работавшие на почтамте, стали регулярно передавать нам номера полевых почт фронтовых частей, которые узнавали через свою подругу, занимавшуюся сортировкой корреспонденции.

Из Познани Люцина Брацкая направилась в Берлин. Хлопоты ее по делу сына успеха не имели — приговор изменить не удалось. Зато она привезла ценные сведения, касающиеся строительства подводных лодок, а также сумела завязать ряд знакомств в Крулевце и в Быдгоще.

Поскольку у нас постоянно ощущался острый недостаток в людях для выполнения заданий, Брацкая, вернувшись в Варшаву, познакомила Миколая с портным Карповичем, жившим на улице Левицкой. Карпович уже работал в подполье и возглавлял пункт рассылки нелегальной литературы. В его распоряжении всегда находилось несколько боевых парней, которые могли и у нас выполнять обязанности связных или охранять радиостанцию.

Познакомила нас Брацкая и с семьей своей подруги по театру Дэтке. Арцишевского в доме Дэтке приняли с восторгом. Экспансивная хозяйка чуть ли не тут же собралась уже поднимать восстание; супруг, человек более уравновешенный и серьезный, предложил нам свою помощь в деле получения подлинных кеннкарт, заменявших теперь на оккупированной территории прежние польские паспорта. Нужны были только метрические свидетельства. Вот это для нас была действительно ценная услуга, поскольку давала возможность при необходимости пользоваться различными документами, введенными оккупационными властями. К услугам Дэтке мы впоследствии прибегали не раз.