Группа «Михал» радирует

— Скоро кончится наше время в эфире. Присмотрите, пожалуйста, чтобы сюда никто не входил, а я попытаюсь протянуть антенну на кухню.

К сожалению, и это ничего не дало.

— А ночью можно будет развернуть антенну на всю длину и протянуть ее до чердака? — спрашивает Игорь у хозяина.

— Конечно, когда все уснут.

— Ну и ладно, тем более что ночью и слышимость лучше, — заключил Игорь, углубляясь в чтение какой-то нелегальной газетки, лежавшей на столе. Парнишка из группы Карповича по имени Юрек сел в кресло у окна.

С наступлением ночи, когда во всем доме утихли шаги, Стефан, проверив, все ли уснули, дал знак, что можно начинать. С величайшими предосторожностями мы растянули антенну. Игорь разложил на столе все необходимое и, довольный, сел за рацию. Рука его снова легла на ключ.

— Есть! — Игорь придвинул к себе ближе листки шифровок, поправил лампочку и приступил к работе.

Стефан на цыпочках вышел в кухню. Поскольку две предыдущих ночи я не спал, впереди еще предстояла утомительная поездка, а во время сеанса делать мне все равно было нечего, я лег на диван и тут же уснул.

На рассвете меня разбудил Игорь. Он закончил многочасовую напряженную работу и едва держался на ногах от усталости. В комнате был только один диван, двоим лечь было негде. Я встал, чтобы освободить Игорю место. Вышел потихоньку в коридор, снял антенну, свернул ее и положил на стол. Рацию прятать не стал, полагая, что, немного поспав, Игорь возобновит работу. От нечего делать стал разбирать и сортировать радиограммы, подсчитывая, сколько еще осталось неотправленных.

Вдруг в коридоре раздался громкий топот, тут же дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвались три вооруженных гестаповца в накинутых на мундиры штатских пальто. Я успел только повернуться, чтобы прикрыть спиной стоящую на столе рацию. Один из гестаповцев рявкнул:

— Яркевич?!

— Нет. Вы ошиблись, — ответил я по-немецки.

— А где он?

У меня сразу же мелькнула мысль, что это случайное нашествие.

— В этой комнате такой не проживает. Вы ошиблись дверью…

Я лихорадочно искал выхода из положения. Здесь я никого не знаю, в том числе и этого Яркевича.

— Вам следует… Лучше всего, если…

В этот момент появился привлеченный шумом Стефан.

— Этот господин проводит вас к Яркевичу, — докончил я наконец фразу.

Стефан мгновенно отвлек все внимание на себя, громко воскликнув:

— Нет, нет, это не здесь, господа…

Немцы вышли. Минуту спустя в коридоре хлопнула дверь.

Я просто не мог поверить, что они ушли. Выглянул в окно. Возле дома стоял зеленый автомобиль, в таких обычно гестаповцы перевозили арестованных. У кабины торчали два вооруженных верзилы.

Бужу Игоря, Юрека и шепотом говорю им, что здесь только что были немцы. Оба взглянули на меня как на помешанного и беззаботно повернулись на другой бок. Мицкевич к тому же на правах близкого друга и товарища адресовал мне еще пару ласковых слов, каких не найти ни в одном словаре. Однако я не сдавался, стащил его с дивана и повернул лицом к окну. Он лениво открыл один глаз… и тут же сон с него словно ветром сдуло.

— Вот черт! «Два года немцев здесь не видели!» Ничего себе квартирку подобрали! — не удержался он от иронии.

За стеной слышатся шаги. Кого-то ведут. Мы торопливо складываем чемодан — может, удастся бежать. Но куда? Автомобилем у подъезда пользоваться, пожалуй, не стоит!.. Через окно и на пустырь? Надо осмотреться.

Я иду искать Стефана. Он в кухне. Стоит возле плиты и как одержимый запихивает в топку пачки нелегальных газет. Из всех конфорок валит дым, как из заводских труб.

— Уважаемый Стефан, эта дымовая завеса вряд ли принесет пользу, а вот привлечь внимание немцев может. Винтовка же и рация в плиту все равно не влезут.

Стефан оглядывается.

— Да, действительно, одних газет хватило бы жечь часа на два — у меня здесь прекрасная коллекция всей нелегальной литературы. Жаль сжигать… Все политические направления. Второго такого комплекта мне уж не собрать.

Я выглядываю в кухонное окно — громадный пустырь, на открытом пространстве не скроешься, все видно как на ладони.

Возвращаюсь к Игорю. Он как ни в чем не бывало с олимпийским спокойствием заканчивает укладку чемодана и ставит его у окна, словно в ожидании извозчика. Затем садится к столу и шутит по поводу того, что своим браунингом не сумел бы, наверно, даже разбудить соседей. Несколько минут спустя снова топот ног, хлопанье дверей. Потом шаги стихают, слышится удаляющийся шум мотора. Уехали…

От греха подальше! Мы забираем чемодан, прощаемся с гостеприимным Стефаном и через пустырь, а потом трамваем возвращаемся на Падевскую.

НОВЫЕ КОНТАКТЫ

На одном из совещаний Арцишевский уведомил нас, что намерен сменить базу, поскольку во взаимоотношениях с Брацкой возникли некоторые осложнения — он опасается, как бы слишком широкие торговые операции дочери хозяйки не навели на нас случайно немецкую полицию.

Он говорил явно обеспокоенный: