Группа «Сибирь»

Пусть рубают со свежим хлебом. А я хочу крепкого и сладкого кофе по-турецки. Молотого непременно вручную, в скрипучей старой кофемолке с деревянным корпусом, каких нынче уже не выпускают. И сваренного на медленном огне в прокопчённом медном кофейнике.

Но это будет чуть позже.

Глава девятнадцатая Енисейск

— Вызнать бы, кто группу сглазил, убил бы, — прошипел сквозь зубы Кромвель. — Куда ни кинь - всюду клин.

— Это всё сволочные деточки из Барабинска, которые меня чуть из окна не вытащили, — уверенно предположил я, глядя в сторону причала.

Сложно было не согласиться с Пашей, у нас сейчас, как в больничке — геморрой за геморроем. А слово «дебаркадер» скоро станет для группы «Сибирь» матерным. В Енисейске катер отшвартовался ещё дальше от проклятого плавучего сооружения. И мне очень хочется отскочить ещё метров на сто. На дальность прямого выстрела из винтовки.

— Не согласен. Я так думаю, Лаки, что сглазила нас прекрасная англичанка, падла, трахнуть которую прямо в поезде у тебя не хватило ума. Вот она и наколдовала, наложила дубовое заклятие друидов. Обиделась.

— Ну, ты даёшь, командир... Где бы и как я её трахнул? — я даже растерялся.

— Твои проблемы. Ты же нашёл, где и как выкинуть на рельсы труп бандита. Упустил оперативную возможность.

— Это был не совсем труп, — правды ради возразил я.

— Ещё и недобитка выкинул.

— Тебе не угодишь, шеф! То недобитки, то недотраханные... Ладно, в следующий раз буду доводить дело до конца.

— До конца? Вот именно. Ладно, наблюдай за обстановкой, — с этими словами группер снова развернулся боком, накинул на голову наушники с большими мягкими амбушюрами и принялся крутить верньер бортового трансивера. Кромвель сканировал частоты экстренных служб города, стараясь выудить из радиоэфира как можно больше информации о происходящем в Енисейске и около.

Происходило вовсю!

Местные службы почему-то практически не ловились, в эфире преобладали взволнованные до предела операторы из Лесосибирска.

А вокруг нас лютовали, выли и рычали, свивались тугими пучками и хлестали по берегу электрическими разрядами какие-то революционные вихри. И где-то внутри этих вихрей по опустевшим енисейским улочкам обдристанной бумажкой болтался трижды проклятый группой «Сибирь» Геннадий Ложкин. А значит, и славному экипажу катера «Хаски» придётся броситься в самый водоворот этих революционных событий.

Упустим объект сейчас — потеряем навсегда, вот что я чувствовал. Остальные тоже.

Никогда не думал, что стану свидетелем подобных воистину исторических деяний, чрезвычайных ситуаций, сравнимых с массовым исходом белых из Крыма... Невезучий трижды дебаркадер окружила огромная толпа людей, желающих протиснуться через милицейский пост и трубчатые ограждения, чтобы попасть на борт большого сухогруза «Талнах». Но посадку всё никак не объявляли.

В городе началась экстренная речная эвакуация гражданских, прежде всего стариков, женщин и детей. Многие приехали на личных автомобилях, а отвечающие за поддержание порядка люди зачем-то пропустили их к причалу. Машин семьдесят скопилось на берегу. Разномастные транспортные средства заперли друг друга на береговой линии и теперь остервенело рыли колёсами гальку, распсиховавшиеся водители били друг друга бамперами, пытаясь вырваться из капкана. Чем очень мешали несчастным эвакуирующимся.

Мне даже представилось, что я перенёсся во времена окончания Гражданской войны, и теперь, сидя на возвышенности, наблюдаю творящееся в севастопольских бухтах.

Как написал Пётр Николаевич Врангель, вспоминая об эвакуации войск Белой армии и многочисленных гражданских из Крыма, суда из Севастополя одно за другим быстро выходили в море. Всё, что мало-мальски могло держаться на воде, оставляло берега Крыма. В городе остались пара видавших виды канонерских лодок и старые военные суда с испорченными орудиями и механизмами, негодные даже для перевозки людей. Всё остальное было использовано в качестве плавсредств. В советских фильмах о Гражданской войне эвакуацию Белой армии всегда показывали, как жуткий хаос, смятение и всеобщую панику. На самом же деле эвакуация Врангелем была организована хорошо, и все, кто хотел уехать, уехали.

Возникали, конечно, нюансы с посадкой людей на корабли: кто-то не находил себя в списках, а кто-то решился отправиться в путь лишь в последнюю минуту. Кто-то рассчитывал, что поплывёт в лучших условиях — а суда были переполнены, ведь на борт брали практически всех. Но в целом, в тех условиях, при наступлении Красной Армии, всё прошло неплохо. Корабли были подготовлены заранее, их сконцентрировали в портах, было намечено, куда отходить воинским частям, определили для населения сборные эвакопункты. А идеальных эвакуаций, наверное, не бывает в принципе.