Группа сопровождения

 -Держи! — опер протянул журналисту фарфоровую кружку с легкомысленными голубыми цветочками по краям, забулькал в свою, точно такую же, но с — надписью фломастером: «Виталик — человек хороший!», взгомоздился на стол и продолжил как ни в чем не бывало:

 -Ты слушать будешь или нет? А приколы свои можешь девочкам в редакции отвешивать!

 -Ладно–ладно! — примирительно поднял кружку Уфимцев, — Молчу и с благодарностью слушаю.

 Через через минуту Игорь узнал, почему «терпилы» — то есть «пострадавшие», именуемые так на воровском и оперском жаргоне, делятся на «простодыр», «фраеров ушастых» и просто «терпил».

 Пока обладатель чемодана, он же «простодыра», лениво курил на свежем морозном воздухе ярославского вокзала, мимо него неторопливо проследовал его сосед по купе. Вежливо попрощавшись с попутчиком, мужчина покинул перрон с коричневым чемоданом в левой руке — правой он поручкался со спутником. Последний же, только оказавшись в тамбуре уходящего поезда подумал, что чемодан в руке «Иваныча», с которым он мирно выпивал и закусывал всю дорогу, очень сильно напоминает его собственный… В это время поезд благополучно набирал обороты в сторону Александрова.

 Скорее всего, вора «Бисяева» по «горячим следам» не нашли: практика продажи билетов по паспортам была внедрена на железной дороге гораздо позднее. Да и документы у преступника могли быть подделанными. Но… «Бисяев», он же «Копченый», он же вор–рецидивист с пятью «ходками» на «зону» и большим опытом «работы» по поездам, совершил нечто, благодаря чему навсегда вошел в историю транспортной милиции.#

 (#Дальнейшая история произошла на самом деле в указанном месте).

 Вор торопливо проскочил залитый светом вестибюль вокзала, скатился по ступенькам на привокзальную площадь и нырнул в темноту дворов. Он кружил по лабиринтам переулков среди двухэтажных домишек послевоенной постройки и откровенных бараков, зажатых со всех сторон более молодыми девятиэтажками. Выскочил на неосвещенную улицу и увидел перед собой жилой дом с приокрытой дверью подъезда, из которого гостеприимно лился желтоватый свет.

 Вор нырнул во внутрь. Он увидел длинный полутемный коридор со множеством дверей без табличек. В конце его чернело окно над давно немытым подоконником. «Бисяев» положил чемодан на подоконник и вытащил перочинный нож, чтобы открыть незамысловатый замок…

 В это время за ближайшей дверью приглушенный разговор прекратился и в коридор вышел человек в сером кителе и погонами старшего лейтенанта милиции. Он обернулся к собеседнику — капитану и проговорил: «А откуда ты ее возмешь, раскрываемость…»

 Взгляд старшего лейтенанта остановился на «Копченом», на перочинном ноже у того в руках. После чего старлей, он же следователь линейного отдела транспортной милиции, автоматически, заученно за время десятков обысков, казенным тоном произнес:

 " — Ну и чего у нас в чемоданчике?»

 Обалдевший вор так же автоматически ответил:

 " — Не знаю. Только что подломил…»

 … — И куда он попал? — отсмеявшись, спросил Уфимцев.

 -В линейный отдел милиции вокзала Ярославль–Главный, — ответил Виталий. — Там вывеска ма–ленькая такая. И днем–то не особенно разглядишь, а уж вечером–то и подавно. В общем, вор сидит, ждет «терпилу», пока тот на опознание соберется. Заявление–то тот мужик уже в Александрове написал.

 -Явка–то с повинной зачтется?

 -А как же! Правда, как ему с такой историей на «зону» идти — не знаю. Все же жулики обхохочутся!

 …Китайский «скорый» проходил по территории страны раз в неделю. Поэтому Игорь собирался набрать телефонный номер отдела Седкова дней через пять после первого разговора. Он уже знал темпы работы демократических властных учреждений, которые в скорости принятия решения не торопились соревноваться с советскими (тем более, что в тех и других сидели одни и те же люди).

 Однако уже на следующий день его из «курилки» выдернул Бунин:

 -Уфимцев, иди к телефону! Кажется, из милиции звонят!

 -Игорь? — услышал он в трубке голос майора, — В следующий четверг будь у нас в три дня.

 -А почему в три? — удивился журналист, — поезд же вечером приходит.

 -Приедешь — узнаешь.

 В четверг Уфимцев тянул на себя тяжелую дверь управления, располагавшегося в особнячке красного кирпича постройки времен сталинской индустриализации. Большой кабинет Седкова находился в полуподвальном этаже, где Игорь обнаружил около десятка оперов и патрульных, одетых в одинаковую темно–синюю полевую форму с нашивками МВД без знаков различия.

 -Проходи! — Анатолий вылез из–за стола и протянул руку, — Сейчас закончу развод и будем собираться в Данилов.

 Как выяснилось, трясти «мешочников» милиционеры собирались именно там.

 -Дело в том, что мы — оперативная служба, — объяснял Уфимцеву начальник отдела на перроне вокзала, где они прогуливались в ожидании попутного поезда на север, — И выполнять чисто патрульные функции, пусть даже по «заявкам трудящихся», не можем. В Данилове же убъем сразу двух зайцев: наведем порядок на перроне, а потом прокатимся в «пекинском» до Ярославля — пощупаем оперативную обстановку.