Группа специального назначения

Удивительное дело, об этой короткой дороге Шелестов даже не подозревал. План города обновился в голове. На северной части орудуют немцы, единственный путь — пробиться на восток, далее — повернуть на север, в леса и поля, где немцев пока нет. Хотя кто их знает…

Он вдавил педаль. Вал на правой стороне скоро сошел на нет, образовалась лесополоса, за которой проглядывало поле. Слева небольшой лесок, затем дорога расширилась, потянулись заборы. Улица определенно была знакомой. Еще метров триста — и дача Малютина, потом воронки, перевернутые машины, трупы Хвостова и Галицкого… Возвращайся, сделав круг…

Он лихорадочно прикидывал варианты. Самый лучший — миновать дачу, за постом со шлагбаумом уйти вправо, на второстепенную дорогу, а не на ту, что пересекает шоссе и переходит в Кобринскую улицу.

Южные окраины — это умеренно густые леса, где есть возможность укрыться и переждать. Никто из пассажиров не возражал.

Максим опять взглянул в зеркало. Инга Александровна тяжело вздохнула и закрыла глаза. Лида еще дрожала. Потом подняла голову, их взгляды встретились, она попыталась улыбнуться. Он тоже. До чего же странно все складывалось…

— Командир, не спи, немцы справа! — крикнул Буторин.

Максим машинально дернул баранку, машина загуляла. На поле за лесополосой трещали мотоциклы. Они неслись наперерез, по касательной к дороге. Максим не сразу разобрался в ситуации, резко свернул на левую обочину.

Прямо по курсу злобно затарахтел пулемет. По дороге двигалось небольшое подразделение Красной армии, возможно, заблудилось или хотело прорваться в крепость. Там разворачивались машины, суетились фигурки красноармейцев. К ним спешили немецкие мотоциклисты.

Машину с группой Шелестова пока не засекли. Немцев встретил беспорядочный огонь из стрелкового оружия. Водитель головного мотоцикла потерял управление — мотоцикл начал петлять, перевернулся, разлетелись тела в мышиной форме. Заработали пулеметы, установленные в люльках.

Так уж вышло, что распахнутые ворота дачи Малютина оказались рядом. Машина, ломая ветки кустарника, въехала в ворота.

Шелестов машинально подмечал, что с дачей что-то не так: посреди двора, где была беседка, зияла воронка, веранда и передняя стена здания выглядели так, будто на них обрушился град камней. Из-под обломков торчали ноги — он узнал ботинки Алексея Тимашука — элегантные, отливающие темным лаком. Машины Малютина во дворе не было да и быть не могло, он уехал раньше Шелестова!

Максим заехал в глубину двора, свернул за дом. И, кажется, успел: на дороге уже ревели мотоциклы, дробно стучали «МР-40». Немцам было не до них — горстка красноармейцев приняла неравный бой. Но укрыться все же стоило.

— Женщины — туда, — кивнул он на приоткрытую дверь заднего хода, она была в трех шагах. — Укрыться в комнатах, не высовываться. Буторин, Коган — затащить в дом Вайсмана. Михаил — за мной.

Он выпрыгнул из машины, побежал за угол, распростерся у водосточной трубы. В затылок возбужденно дышал Сосновский. Стрельба на дороге стихала. Грохнул взрыв, и все закончилось. Доносилась каркающая немецкая речь. Солдаты беззаботно переговаривались, смеялись. Они шли за воротами — в стальных касках, с ранцами за плечами, с карабинами наперевес. Любопытная физиономия, украшенная веснушками, заглянула в ворота, оглядела разоренный двор. Заходить внутрь немецкий солдат не стал, что-то бросил сослуживцам, те дружно засмеялись.

— Вот сволочи… — бурчал Сосновский. — Какие же они сволочи… Командир, их убивать надо, всех до одного, к такой-то матери…

Максим не отзывался, кусал губы. По дороге в восточном направлении прошла колонна мотоциклетов. Прогремел средний танк, украшенный бурыми камуфляжными разводами. Из башни горделиво торчала пушка 37-го калибра.

Немцы вели себя буднично, непринужденно, и это поражало больше всего. На прогулку вышли? Затих гул танка, на дороге стало тихо. Со стороны крепости доносилась канонада — гарнизон еще держался.

— Что делать, командир? — зашипел Сосновский. — На дачке еще посидим? Только эту дачку немцы разрушили к чертям собачьим…

Шелестов стал отползать, не говоря ни слова, к задней двери.

Сердце защемило — невыносимо на это смотреть… Осколками бомбы, разорвавшейся во дворе, разнесло половину дома. Пройти на веранду было невозможно — там пол смешался с потолком. В гостиной тоже все перевернуто, разломано. Валялись обломки кресел и столов, корчилась перевернутая тахта. Видимо, Глафира так и не убедила Анастасию Львовну спуститься в подвал. Обе были здесь — их порвало осколками, вместо лиц кровавая каша — опознать можно только по одежде. Екатерины нигде не было видно, возможно, женщину миновала эта участь.

Он не стал впускать в гостиную Ингу с Лидой, кивнул на заднюю лестницу: давайте туда. Подобрать подходящую одежду в гардеробе Анастасии Львовны — все равно пропадать вещам. Пять минут на сборы, затем собраться в заднем дворе. И не бродить тут с потрясенными лицами — сейчас не время!