Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему

Грант действительно удивился и начал смеяться. Я попыталась сосредоточиться, но меня пугали физические изменения, которые происходили внутри меня. Я совершенно не чувствовала собственного тела. Казалось, все ощущения битком набились в голову, которая через минуту грозила взорваться. Мне пришлось сменить позу и немного встряхнуться, чтобы вернуться к жизни. Я взглянула на Гранта, чтобы проверить, как он справляется. Он озадаченно сидел в кресле, разинув рот, а потом нацепил темные очки, продолжая в недоумении качать головой во время долгих речей и отступлений.

— Я никак не врубаюсь, — говорил он снова и снова, — где же боевые сцены?

Когда я наконец втянулась в сюжет, он заявил, что хочет уйти, но я отказалась.

— Почему? — громко воспротивился он.

— Потому что хочу досмотреть и понять, что к чему, — прошипела я.

Я читала пьесу и теперь пыталась сопоставить ее с фильмом, который смотрела. В нем были те же персонажи и тот же сюжет, но все происходило вроде бы задом наперед. Я пыталась сообразить, сделано ли это специально, и если да, то зачем, или у меня все перепуталось в голове, потому что я перебрала с настойкой. Когда Эдип наконец выколол себе глаза и продолжал умолять об изгнании, я больше не могла смотреть, сцена было слишком отвратительной. Я опустила голову к коленям, чтобы не видеть изображения и просто следить за диалогом. Но так стало еще страшнее из-за долгих пауз и драматичного музыкального сопровождения.

— Сядь ровно! — приказал Грант. — Веди себя как следует, когда идешь со мной в кино!

И он продолжил толкать меня, пока я наконец не выпрямилась. Грант все еще держал в руках большую порцию мороженого, которую купил во время антракта и которая теперь полностью растаяла. Не в силах следить за действием на экране, я принялась смотреть, как Грант пытается расправиться с ним, отхлебывая жижу прямо из коробки. Мороженое стекало из уголков рта и капало прямо на куртку, и мы оба начали хихикать. Вскоре на нас стали оборачиваться, сверля неодобрительными взглядами, и мы еще больше развеселились, перейдя на громкий смех. Теперь на нас глазел уже чуть ли не весь зал, и мы, чувствуя приближение истерики, поднялись и двинулись к выходу. Тут нас ждала очередная проблема: в таком состоянии было практически невозможно обойти всех людей на сиденьях. Вместо того чтобы вырулить к главному выходу, мы каким-то образом попали к аварийному, полному длинных коридоров, ступеней, которые никуда не ведут, и дверей тюремного вида, которые не открывались. Блуждать в этих коридорах оказалось еще хуже, и мы оба почувствовали надвигающуюся панику.

Тогда мы опять вернулись в зал, и Грант велел мне:

— Давай вытаскивай нас! — но сразу снова залип на фильм, таращась в экран и качая головой.

Я увидела лампочки «Выход», размытые, будто они находились на далеком холме, и, схватив Гранта за локоть, потащила его в сторону одной из них. Точно коровы на льду, мы плелись по длинной ковровой дорожке. Я протолкнула своего спутника в дверь, и мы вновь очутились в лабиринте коридоров. Я уже решила, что опять ошиблась, но тут мы внезапно оказались в мужском туалете. Раньше я никогда не была в мужском туалете кинотеатра и принялась осматриваться, изучая обстановку. У писсуара стоял парень, глядя на нас через плечо. Тревога и изумление у него на лице сменяли друг друга, и он рефлекторно застегнул молнию на ширинке в такой спешке, что поранил себя. Его лицо исказилось гримасой мучительной боли.

— Он защемил себе яйца! — восторженно взревел Грант и громко захохотал.

— На выход! — крикнула я, и мы наконец оказались на улице, где побежали до ближайшего светофора мимо прохожих, которые с удивлением глазели на нас.

Немного погодя я сообразила, что мы заблудились, потому что не узнавала ни один из магазинов. Грант тоже не знал, где мы и куда идем, но ему было все равно. Мы замолчали, пока Грант не объявил, что он голодный. Теперь нам предстояло пересечь дорогу, чтобы добраться до ресторана, который он заметил. Не дожидаясь меня, Грант бросился туда на полной скорости. Мне не повезло: непрерывный поток встречных автомобилей, казалось, только и старался помешать мне перейти дорогу. Я дважды добиралась до середины, и дважды мне приходилось разочарованно поворачивать назад. Грант орал и махал мне руками с другой стороны улицы, и моя тревога достигла панических масштабов. В конце концов я просто пошла напролом, надеясь на лучшее и глядя прямо перед собой. К счастью, все получилось. Никаких гудков или визга тормозов; я лишь слышала рев, с которым машины проносились мимо.

— Почему ты не подождал меня? — накинулась я на Гранта.

— Ой, я бы никогда не перешел, если бы стал ждать; посмотри, что приключилось с тобой, — возразил он. — Я просто увидел просвет и побежал.