Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему

Итак, я поехала к Тео. Он вытащил из шкафов столько вещей, что хоть устраивай показ мод. Мне пришлось разбираться и с этим. Я уговорила его бросить восемьдесят процентов одежды и упаковала остальное. Тео уезжал всего на две недели. Он заставил меня проверить и перепроверить его коробку с таблетками, убедившись, что на каждый возможный случай там присутствуют нужные таблетки в правильных пропорциях.

— Понимаешь, — объяснял он, — мне необходимо очень крепко стоять на ногах в ментальном смысле, поэтому проверь аптечку еще раз, ладно?

Я дала ему немного транквилизаторов, хотя он их уже принял. Когда вкатила вторая порция, Тео совсем размяк. Вскоре мы были готовы к отъезду и позвонили Робину, на статус шофера которого указывала лишь фуражка — сам он был одет в грязную джинсу. Я велела ему занести сумки в машину. Робин весьма неприветливо и без единого слова подхватил чемоданы и зашагал наружу с извечно мрачным видом.

Мы с Тео вальяжно разместились на заднем сиденье «бентли», за рулем которого сидел молчаливый Робин, и выехали. Из стереоколонок в задней части машины гремели звуки ситара, и мы плыли в огромном автомобиле, точно на дурацком лайнере. Тео разложил столик для пикника и принялся крутить косяки.

— Надо израсходовать весь гашиш, пока я не вошел в самолет, — пояснил он.

— Но нас же не задержат, так ведь?

Он сделал кучу самокруток, но гашиш никак не кончался.

— Почему же ты не оставил его дома? — спросила я.

— Кому? Этим червям?

— Никого у тебя там нет, Теодор, ты их всех вышвырнул, помнишь?

— Да, но они все еще рядом, разве ты не видишь? Они точно мыши — пролезают ко мне в дом и грызут мои вещи. Стоит только отвлечься, они грызут мою травку.

— Но у тебя остался только Робин, — вновь напомнила я.

Тео выложил перед собой косяки, приговаривая:

— Я ничего ему не оставлю. Он спер у меня усилки, пока я сидел на «скорости». — Он наклонился вперед и заорал: — И чтобы никаких тусовок с твоими грязными дружками, пока меня не будет! Ты меня понял?

В ответ донеслось только утробное бормотание Робина. Я спросила Тео, как успехи со сценарием. В последний раз, когда мы виделись, он ждал ответа со студии.

— Его приняли? — спросила я.

— Случилось кое-что получше, — заявил Тео.

Мне стало любопытно, что же могло такого случиться. Когда киностудия соглашается работать со сценарием полнометражного фильма, написанного молодым автором, то куда уж лучше.

— Рассказывай, — потребовала я.

— Они передали мне права. Я буду заниматься фильмом после возвращения из Америки.

Я достаточно хорошо знала Тео, чтобы понимать, чем это грозит. Он никогда не забрасывал проекты и не отказывался от них. Когда у него ничего не получалось, Тео мысленно перекладывал неудавшийся проект в ячейку зависших идей. Значит, все эти недели на «скорости», агония доработок и переделок, вся эта суматоха прошли впустую. Впрочем, ему хорошо платили.

— Что именно ты будешь делать в Америке, Тео? — поинтересовалась я, когда он передал мне первый косяк и начал прикуривать следующий.

— Я еду туда, чтобы оборудовать свою подлодку. А потом направлю предложение во все студии и посмотрю, кто даст мне лучшие условия. Они наверняка захотят воспользоваться субмариной.

Я надеялась, что так и будет. Мне представилась нерадостная картина, как Тео носится со своим проектом по голливудским студиям, подстегиваемый таблетками, собственным эго и мифической репутацией. Тео докурил первый косяк; оставалось еще три. Он сунул руку в карман и извлек оттуда маленькую бутылочку с таблетками, о которых я и не подозревала.

— Запасные «мэнди», — пояснил он и забросил в рот две пилюли. — Во время полета я чувствую себя ужасно, и приходится принимать снотворное, чтобы вырубиться. Эти подействуют прямо перед взлетом.

Я лишь надеялась, что он не заснет еще до посадки.

— С этим проектом, Кэти, пан или пропал, — продолжал Тео. — Я потратил все свои бабки и даже влез в долги, чтобы устроить дело с подводной лодкой. Да… пан или пропал, — повторил он и, затянувшись несколько раз третьим косяком, в изнеможении откинулся на спину.

По прибытии в аэропорт мы с Робином кое-как вытащили Тео из машины и проводили в зал вылета. Я продолжала говорить с ним, чтобы он не заснул, но тут Робин исчез в туалете, и я со злостью подумала, что он сбежал, чтобы вмазаться. Тео удалось заказать себе двойной виски, и он сидел, вертя бокал в руках и кренясь то в одну сторону, то в другую. Я надеялась, что люди не сочтут его пьяным, и спросила как он себя чувствует. На Тео накатил наркотический ужас перед вылетом. Когда я сообщила, что уже пора идти, он внезапно вскочил со стула и перемахнул через низкий кофейный столик. Он нелепо топтался посреди зала ожидания, не понимая, что происходит, в то время как люди с изумлением таращились на него. Виски расплескался, когда Тео подпрыгнул, и теперь он изумленно глядел в пустой стакан.

— В чем дело? — возмутился он, возвращаясь на стул, и велел взять ему новую порцию.