Групповая психотерапия: Теория и практика

В 1946 году Франц Александер, описывая механизм психоаналитического лечения, ввел понятие «коррективного эмоционального опыта». Он утверждал, что основным принципом лечения является то, чтобы «ставить пациента в наиболее благоприятные условия такой эмоциональной ситуации, в которой он не был в прошлом. Пациент, чтобы выздороветь, должен подвергнуться воздействию такого коррективного эмоционального опыта, который нейтрализовал бы травмирующее влияние переживания, имевшего место в прошлом» (18). Александер показывает важность эмоционального переживания — само по себе интеллектуальное прозрение недостаточно. Далее, сущность механизма лечения заключается в сопровождении взаимодействия пациента с реальностью. Пациент, проявивший аффектированное поведение в отношении аналитика вследствие переноса (или паратаксического искажения), постепенно узнает о том, что «данные реакции не соответствуют реакциям аналитика не только потому, что он (аналитик) объективен, но также потому, что он есть то, что он есть, личность со всеми своими правами. Данные реакции недопустимы во взаимоотношениях пациента и терапевта, равно как и в повседневных взаимоотношениях с другими людьми» (19).

Эти базовые принципы терапии — важность эмоционального опыта и открытие пациентом неприемлемости своих интерперсональных реакций через проверку реальности — имеют в равной степени решающее значение для успешного течения групповой терапии. Фактически группа предлагает гораздо больше возможностей для выработки коррективного эмоционального опыта в индивидуальной терапии коррективный эмоциональный опыт, значимый сам по себе, с трудом переживается из-за узости и нереалистичности взаимоотношений между пациентом и терапевтом. Александер предлагает аналитику стать актером и играть роль, чтобы создать требуемую эмоциональную атмосферу (20). Франк и Ашер (21) описали два случая коррективного эмоционального опыта, которые существенно изменили курс лечения пациентов, участвовавших в этом. В каждом из этих случаев появление критического события сопровождалось тремя терапевтическими факторами: поддержкой, эмоциональной стимуляцией и проверкой реальности. Пациенты должны были получать достаточную поддержку в группе, чтобы у них могло возникнуть желание честно выражать себя и впоследствии пройти через инцидент. Группа может существенно стимулировать проявление таких негативных позиций, как: «конкуренция за доктора, борьба за статус, разногласия среди пациентов в «теневых» и «выступающих» позициях, реакции переноса на остальных членов группы и т. д» (21). Далее, группа, основываясь на правилах искреннего выражения своих мыслей и чувств, предлагает достаточно возможностей для согласованной оценки ситуации.

В недавно проведенном исследовании (13) двадцати пациентов, успешно завершивших курс групповой терапии, я просил каждого вспомнить тот самый критический инцидент в терапии, который показался ему поворотным пунктом или стал для него наиболее полезным событием. И хотя критический инцидент не является синонимом «лечебному фактору», двое смогли найти это событие и достаточно подробно рассмотреть его. Таким образом из двадцати пациентов только двое смогли вспомнить критический инцидент, остальные восемнадцать вспомнили двадцать девять подобных инциндентов. Такой инцидент почти всегда затрагивает некоторых других членов группы, реже терапевта, и является весьма нагруженным эмоционально.

Наиболее распространенным из описанных типов инцидента, к которому относятся два описанных Франком и Ашером, является тот, когда пациент неожиданно выражает сильные чувства гнева и ненависти по отношению к другому участнику. В каждом случае отношения были восстановлены, шторм успокаивался и пациент испытывал чувство освобождения от того, что подавлялось им и долгое время не находило выхода; кроме этого, у него возрастали возможности для проведения более глубокого исследования своих взаимоотношений с другими людьми.

Общими для этих критических инцидентов были следующие моменты:

1. Пациент выразил сильный негативное чувство.

2. Это выражение чувств было для него непривычным или новым переживанием.

3. Никакой катастрофы не произошло, никто не умер, крыша не обрушилась.

4. В ходе последовавшей проверки реальности пациент понимал, что выраженный им аффект неприемлем по своей интенсивности или направлению или что предшествовавшая блокировка аффекта иррациональна по своей природе; он может получить, а может и не получить знание о причине искажения или первоначального избегания выражения своих чувств.

5. Пациент получал возможность взаимодействовать с другими более свободно и исследовать свои межличностные отношения более глубоко.

Другой наиболее распространенный тип критического инцидента также влечет за собой сильный, но, в данных случаях, позитивный аффект.