Групповой портрет с дамой

Враг сопротивляется упорно и коварно, а попав в окружение, сражается до конца. Он почти никогда не сдается в плен. Это негры-сенегальцы, они здесь в своей стихии, ведь они привыкли к войне в джунглях. Ловко маскируясь за корнями деревьев, за естественной или искусственной листвой, они зарываются в землю там, где тропинка или прогалина в лесу может заманить атакующего. Стреляют они, подпустив противника на минимальную дистанцию, каждый выстрел попадает в цель, и почти каждый убивает наповал. Даже те, кто стреляет из засады на дереве, обычно невидимы. Часто они пропускают наступающих мимо себя, чтобы потом напасть на них сзади. С ними очень трудно бороться, они изматывают боевые резервы, связных, штабистов, артиллеристов. Отрезанные от своих, полумертвые от голода, они спустя много дней после сражения убивали солдат-одиночек. Обычно в засадах они лежат, стоят или сидят на дереве, плотно прижавшись к стволу, а часто еще и заворачиваются в маскировочную сетку, карауля свою добычу. А если иногда и удается кого-либо из них обнаружить, то дикарь заранее чует это, кулем падает он с дерева и быстро, как молния, скрывается в чаще леса.

VI

Вперед, только вперед, не останавливаться, – во всяком случае, не здесь. Наш батальон движется по долине без всякого прикрытия. Почем знать, может быть, на холмах слева и справа засел враг. Итак, вперед, только вперед! Какое-то чудо – никто не мешает нашему победоносному маршу. Отступающие французы разграбили и разрушили все деревни на нашем пути.

«Вон там, далеко, видишь? Это Шмен-де-Дам, – тихо произносит товарищ, шагающий рядом со мной в строю; его отец погиб в Первой мировой войне. – А у нас под ногами, значит, земля Айета. Здесь отца ранили, когда он вез в свою часть провиант».

Широкая автострада ведет по земле Айета к господствующей над местностью гряде холмов Шмен-де-Дам. Справа и слева от автострады нет ни единого клочка земли, который не был бы перепахан снарядами в Первую мировую войну. Вокруг ни одного большого дерева с нормальным стволом. В 1917 году здесь вообще не осталось деревьев, все были срезаны снарядами. Но с той поры корни дали новые побеги, и каждый пень превратился в куст.

VII