Групповые люди

— Запад боится того главного положительного, что дал нам 1937 год. Мы тогда разгромили "пятую колонну". Пятую колонну, организованную на нашей территории Троцким и Гитлером. Мы нанесли сокрушительный удар и по сионизму, и по фашизму. А кто все это организовал? Гениальный Сталин. И это признают все антисоветчики. Все сегодняшние антисоветские книги замыкаются на личности Сталина. Чего стоят одни заголовки: "Сталинская фракция", "Сталинский цезаризм", "Сталинские секретари", "Сталин указывает новых противников", "Личная власть Сталина", "Тайный советник вождя", "Ответственность Сталина", "Почему Сталину это удалось?", "Сталинизм", "Сталинские кадры", "Тезисы Сталина о государстве", "Столкновение между Лениным и Сталиным". А вы знаете, что на Западе сейчас существует целая наука, именуемая сталинологией? В тридцати научных центрах всесторонне изучаются проблемы экономики, управления и идеологии, гениально исследованные нашим вождем.

— Не знаю, — сказал я. — У меня нет информации. А откуда вы знаете об этом?

— Я побывал в сорока шести странах мира. Изучил этот вопрос досконально. Названные книги я не только прочитал, но и проработал.

— Дайте мне что-нибудь почитать, — наивно сказал я.

— У меня нет этих книжек, — нахмурился генерал. — Я сделал выписки на старогрузинском языке. Они лишь подтверждают мои мысли. Главной, ключевой темой этих книжек является тридцать седьмой год. Я должен вам сказать, что никто так не заботился о кадрах, как Сталин, и именно в эти великие тридцатые годы. Именно под его руководством, им собственноручно пишется ряд документов в 1936, 1937, 1938 годах. Вот, например, письмо от 24 июня 1936 года об ошибках при рассмотрении апелляций исключенных из партии во время проверки и обмена партийных документов. "Вопреки указаниям ЦК, — говорится в нем, — апелляции исключенных рассматриваются крайне медленно. Многие исключенные месяцами добиваются разбора поданных ими апелляций. Большое количество апелляций рассматривалось заочно, без всякой проверки заявлений апеллирующих…"

Нам сейчас надо во что бы то ни стало вернуться к сталинизму. Меня в этой связи очень заинтересовал маколлизм. Мне стали известны потрясающие факты о его колонии. — И тут генерал перешел на шепот: — Я слышал, что в его колонию направляются номенклатурные кадры. Если нам удастся соединить народные массы с истинными сталинистами, мы достигнем цели. В этом единстве — основа прочности нашего государства…

Генерал снова будто исчез, на его месте на задних лапках стояла отвратительная крыса. Живот у нее был совсем белый, точно она в муке вывалялась.

— Это известка, — пояснила крыса. — Она никакого отношения к сталинизму не имеет. Отбеливаться нужно другими средствами. Ты хоть газеты свежие читал сегодня?

— А что там? — спросил я, но крыса исчезла.

28

— А, Шушера пришла, — сказал я, проснувшись. В зубах у крысы были свежие газеты.

— Простите, я не Шушера, а Шушер, — был ответ. — Неужели не видно, что я мужчина, к тому же воин? Погоны у меня с генеральскими звездочками.

— Шушер так Шушер, — ответил я, пытаясь вырвать у гостя газеты.

— Я прошу ударение делать на первом слоге. Я вам не какой-нибудь француз. Я сибиряк. Чистых славянских кровей. Православие и народность, брат.

— А мне сказали как-то, что у вас нет мастей.

— В Греции все есть, так, по-моему, у вас говорят, — оскалил свои редкие зубки Шушер и добавил совсем тихо: — У нас есть один очень толковый крысин, работает по национальному вопросу. Пока что он стер все грани между городом и деревней, теперь мы шляемся где хотим, деревенские не отличаются от городских: везде со жратвою плохо, химией приходится давиться, отчего у крысят сплошное белокровие. — Шушер еще болтал что-то о предстоящем съезде, но я не слушал: стал просматривать газеты. Бог ты мой, что это?

Две полосы — и полный разгром нашего цикла статей про колонию 6515 дробь семнадцать. Статью подписали Колтуновский, Надоев, Шапорин и — вот это новость! — Заруба.

— Да ты не очень-то расстраивайся, загляни в концовку, — это Шушер рассмеялся.

Машинально я заглянул в конец статьи, где авторы, ссылаясь на Энгельса, отмечали: "Дело идет не о проведении в жизнь какой-нибудь утопической системы, а о сознательном участии в происходящем на их глазах историческом процессе революционного преобразования общества". И далее: "Опыт названной колонии, возглавляемой энтузиастом-новатором и группой ученых, впервые применивших метод включенного воздействия, отважившихся внедриться в коллектив осужденных, еще и еще раз во всей полноте подтвердил важнейшие марксистские методологические принципы: "Коммунизм… не является теорией, оторванной от действительности и порожденной только фантазией", коммунизм — наша реальность, наша трудная жизнь, которую мы призваны преобразовать.

— Какая фальсификация, какая ложь! Мы выступили против колонии как формы насилия и надругательства над людьми, а они славят это гнусное заведение как новый прообраз общества будущего.