Грусть белых ночей

По всем приметам — письмо от Гали. Закончив дежурство, Сергей бросается на окраину города, в размещение взвода. Скользит взглядом по столу, подоконнику, осматривает закутки квартиры. Письма нет. Как в воду кануло. Грибин тоже подтверждает: письмо было, почерк женский, округлый. Сергею плакать хочется: первое письмо от Гали — и вот оно пропало.

Смирнов приходит на помощь:

— Я тебе говорил. Запиши адрес. Маргарита — девочка что надо. Как ты, день и ночь за книгой.

— Она писала тебе?

— Одно письмо прислала.

— Вот и пиши ей.

— Чудак человек. У меня шесть классов. Она в институте училась. Хорошая девушка. С виду и вообще. На шею никому не вешалась.

Сергей записывает адрес. Пишет письмо незнакомой Маргарите. О себе вкратце: служит во взводе разведки, адрес получил от боевого товарища Смирнова. (Здесь Сергей польстил Маргарите: Смирнов лечился в госпитале, где вы работаете, хорошо знает вас, и так далее.) Более всего в письме рассуждений о Есенине, Бунине, книги которых лишь теперь прочитал. Эти его рассуждения не без задней мысли: он хочет знать, как относится Маргарита к этим неизвестным до сих пор для него писателям.

Письмо адресовано Маргарите, а душа тоскует по Гале. Чтобы возвыситься в Галиных глазах, он готов послать ей фотокарточку, на которой снят в офицерской форме.

Мог бы попросить у какого-нибудь лейтенанта обмундирование на время, в нем и сфотографироваться. Можно упросить Милованова, тот даст гимнастерку с лейтенантскими погонами. Хотя она тесна Сергею. Да и фотографа не найдешь...

Прежде Сергей и мысли не допускал, что будет думать о таких вещах. Прежде казалось: вернутся наши — и наступит счастье, не будет никаких передряг, противоречий.

Взвод пополняется. Еще одного чудака присылают — старшину Мигайло. Выглядит Мигайло суровым: колючие темные глаза под нависшими бровями, широкие, с раздувающимися крыльями ноздри. Старшина в новом офицерском обмундировании, в начищенных хромовых сапогах.

В первый же день Мигайло рассказывает о себе вещи фантастические. Он, оказывается, летчик, к званию Героя был представлен, но подрался в ресторане с военным комендантом и был понижен в чине до старшины. Будто бы разбомбил Мигайло мост в тылу немцев, получил двадцать тысяч (по его утверждению, летчики получают половину стоимости уничтоженных объектов). Полученные, честно заработанные деньги летчик пропивал в ресторане, а тут вдруг военный комендант захотел вывести из зала захмелевшего героя. Вот и началась потасовка...

Наверняка Мигайло — хвастун и враль. Но человек неплохой. На дружеский зов тотчас отзывается. В такие мгновения жестковатые глаза под нависшими бровями светятся дружелюбием и теплотой.

Нового командира взвода прислали. Младший лейтенант Денискин только что окончил месячные фронтовые курсы «Выстрел». Он очень напоминает подростка: белесый, маленький, шустрый.

Денискин ни минуты не может посидеть спокойно, бегает к офицеру разведки, в штаб, каждое утро выстраивает взвод для проверки наличного состава. Его брезентовая сумка переполнена всякими воинскими уставами.

Сразу понятно: Денискин — службист. Но это не такая уж большая беда. Главное: характер у младшего лейтенанта покладистый. Нос Денискин не задирает, никого излишне не прижимает. Чего ж больше?..

II

Наступает Карельский фронт. Освобожден Петрозаводск. Успехи на всех фронтах. Но война не закончена. Даже здесь, на Карельском перешейке. Севернее Выборга, на реке Вуоксе, не прекращаются упорные бои.

Нелегко после двухнедельного, пускай относительного покоя опять идти в бой, в пекло. Но роты, батальоны пополнились личным составом, вооружением. И ходят слухи: со дня на день полк перебросят на Вуоксу.

Полк выступает из Выборга. Прощайте, город, библиотечный подвал, дом над морем!

Часов через шесть колонна останавливается прямо в лесу. Еще не фронт. Взрывы доносятся приглушенно.

Разделившись поровну, взвод строит блиндажи: для бойцов и для офицера разведки. Картина привычная: сбросив гимнастерки, Мигайло, Сергей, Грибин роют котлован. Смирнов с Филимоновым пилят сосны.

Работы и на завтра хватит. Бревна для перекрытия надо в два наката положить. Канатников для себя требует даже три наката.

Вместо нар — земляной выступ. Его устилают еловыми лапами, (вверху бросишь шинель — и можно спать. Даже окошко, двери мастерят разведчики. Для окошка Мигайло где-то добывает кусок стекла.

К вечеру Филимонов приносит новость. На соседней поляне — более широкой, просторной — военный аэродром. Был финский или немецкий, а теперь наш. Обнесен колючей проволокой, охраняется. На аэродроме базируются девушки-летчицы. Те, что летают на «кукурузниках». Филимонов уже познакомился, получил приглашение.

Вот это событие! Разведчики носятся возле землянки. Чистят сапоги, пришивают подворотнички, бархаткой наводят блеск на медалях, гвардейских значках. Мигайло почему-то к летчицам не собирается. Сославшись на головную боль, рано ложится спать.

Аэродром на узкой ровной поляне, к которой с двух сторон подступают сосны. На поле — четыре или пять самолетов. Фанерные «У-2» напоминают больших стрекоз.