Грусть улыбается искренне

— Конечно, важно! Это мегаважно! — подхватил Влад. — На фиг посылать уже не обидно, а вот куда посерьёзнее…

— Тогда никуда, — развёл руками Виктор. — Просто сказал: «Идите вы»…

— Это фигня, — отмахнулся Лёшка, а остальные заржали.

— Я вот помню, в седьмом классе Лончаков разошёлся и кого-то из учителей обозвал каргой. Или то завучку он так?.. — вдруг вспомнил Лёшка.

Виктор тем временем подвинулся ближе к Ликусе и ненавязчиво обнял её. Девушка, гибкая, как лоза, лениво изогнулась.

— Отстань, Южаков… — мягко и кокетливо отмахнулась она. — Уди пративный, настроения нет…

Парень убрал руки. «Ну, лисица, — подумал он, — знает, как заставить меня падать перед ней ниц».

— Ликусик, — заигрывающее протянул Виктор снова. — Дай поцелую.

Она неохотно подставила пухлую, румяную от спиртного щёчку.

— Только разок.

Витя поцеловал её.

— Э-э-э! — заорал Влад. — Развели тут бордель! Может, ещё уединитесь! ВиктОр, ты всё ещё с нами или уже улетел в сладкую страну грёз!?

— Я-то с вами. А вы где-то летаете. Алкашня, — он показал ребятам язык.

— Кончай на мозги капать, как старая бабка, — Лёшик откинулся на спину и растянулся прямо на грязном и холодном бетонном блоке. — Слушай лучше сюда. На днях посреди урока случайно застал Аркашу в параше… Ба! Стихами заговорил!

Компания снова дружно заржала…

Это было поразительно: Витька впервые в жизни отчётливо помнил, как прошла гулянка и, главное, каким образом он добрался домой! Отец, довольно пригладив усы, похвалил сына «за благоразумие», а мамуля, чтобы Витька не сильно расстраивался из-за трезвого образа жизни, сделала вкуснейшие вареники с вишней, которые были умяты большим семейством в тот же вечер.

До полуночи мальчишка болтал об Америке с Катей, учил Рони русским словам и подшучивал над маленьким Стивеном, что тому, кстати говоря, нравилось. Малыш хохотал и сам лез к Витьке, чтобы тот пощекотал или покатал его на спине. Парень чувствовал себя на самом деле веселым, никто не пил и поэтому всеобщее хорошее настроение и радость были самыми что ни есть настоящими.

На следующее утро его охватил неясный сплин. Мальчишка проснулся раньше всех и спустился на кухню. Стекло снова разрисовывали хлёсткие капли, а небо давило своей тоскливой серостью. Виктор поставил чайник на газ и уселся, обдумывая, что дальше делать. Он планировал было заняться своими обычными делами, то есть ничертанеделанием, но что-то постоянно отвлекало соображалку.

Через несколько минут, когда закипел чайник, мысли парня перекрутились и свернули на Лику. Ещё через десять минут, хрустя печеньем, он понял, что ни о чём другом просто не может думать. Вчера она вела себя неприступно. Слишком. Ни с кем даже из малознакомых парней она не бывала такой гордой, как вчера с ним. Что это?

Что бы то ни было, Витька решился во всём разобраться и поплёлся к телефону. Мужик он или нет? Должен же проявить инициативу, пригласить её в гости, всё осмыслить и прояснить. Парень, кутаясь в старый, но тёплый-претёплый свитер, уселся в кресло у журнального столика и набрал знакомый телефон. Пока шли гудки, мальчишка уже нарисовал в сознании радужную картину: он надевает новые шмотки, быстренько летит за тортиком, встречает Лику, они сидят в комнате…

В трубке послышался недовольный заспанный голос.

Потом пара стандартных фраз и… отказ. «Нет, Вить, прости. Я сегодня не могу. Маме надо помочь. Если бы ты вчера сказал, а то так, с бухты-барахты…»

Парень сник, но с маленькой толикой надежды в голосе всё же добавил:

— Завтра вечером я возвращаюсь в больницу. Мы, значит, больше не увидимся?..

— Увидимся, — немного подумав, выдохнула Лика. — Я завтра приду.

До завтра Витёк еле дожил. Всякое действие или беседа стали даваться ему с трудом, не хотелось ни веселиться, ни играть с братиком. Даже любимое занятие — ничегонеделание — было в тягость. Вопрос, почему она так себя ведет, не давал покоя.

Не зная, куда деться от тоски, он позвонил Инге и проболтал с ней больше часа. А потом подумал, что не так уж и плохо то, что он ещё ненадолго вернется в больницу. Они найдут, чем себя там развлечь, опять полезут на крышу… Ночью, к примеру. То-то будет экстрим! Самый натуральный причём, а не такой, как раньше, под мухой.

Мать тщетно пыталась развеселить парня, отец старался не напоминать о скором конце домашних «каникул».

Катя, подбадривая, обещала как можно скорее разобраться с визой. А Стив зазывал играть в машинки… Но никто не мог повлиять на Виктора так, как Лика, которая должна была расставить всё по местам.

Лика-Лика-Лика. Он не спал ночь и не находил себе места всё утро. Днём совсем расклеился. Беспокойно подходил к окну, вглядывался вдаль. Вздрагивал всякий раз, когда на улице появлялись прохожие. И опять сникал, когда вместо любимой видел соседку бабу Тоню. Звонок в двери — как атомный взрыв, какое-то несчастное мгновение, а голове уже раскардаж. Пригладив торчащий хохолок, он выпрямился и отворил двери.

— Привет, — девушка улыбалась во весь рот. Ровные белые зубы почти сияли, как в рекламе зубной пасты. На плечи спадали длинные рыжие кудри.