Грустная дама червей

Карина осталась в обществе Инны и старика. Тот держался молодцом. Он выпил много водки, но, в отличие от Михалыча, оставался таким же молчаливым и сурово-сдержанным, каким был в начале своего приезда.

Карина просидела с ним и Олеговой сестрой около часа, почти не разговаривая, лишь перекидываясь пустыми, дежурными фразами. Потом простилась и пошла к себе.

На лестничной площадке ее догнала Инна.

— Простите… — она снова цепко и внимательно глянула на Карину, — можно, я зайду к вам? На полчаса.

— Заходите.

— Сейчас. Только отца уложу.

Карина кивнула. Инна скрылась в Олеговой квартире.

Карина зашла в прихожую, не включая света, добрела до большой комнаты, опустилась на диван. Входную дверь она оставила незапертой.

Ей было все равно, придет Инна или не придет и о чем она будет говорить. В ушах ровно и громко шумело от выпитого, глаза слипались.

Карина посидела на диване минут десять. Сестра Олега не шла. Карина почувствовала, что замерзает: ее знобило, пальцы рук совсем заледенели. Она закуталась в плед, прилегла на подушку.

И тут же перед ее глазами возникла Леля.

Гак бывало все последние дни — стоило Карине задремать или просто прикрыть глаза, она всегда появлялась откуда-то из темноты, смотрела печально, жалобно, точно моля о чем-то. Такая реальная, отчетливая, что хотелось протянуть руку и дотронуться до нее.

Всегда Леля, только она, и никогда Олег.

Как ни старалась Карина представить себе его лицо, хотя бы просто облик, пусть размытый, неясный, у нее ничего не выходило. Будто бы он оттуда до поры до времени не хотел ее видеть, избегал, обратясь в невидимку.

А Леля хотела, не избегала.

Сейчас ее лицо казалось особенно близким, ярким и не по-земному красивым. Голубые глаза глядели на Карину с ожиданием.

— Как там? — спросила Карина. — Хорошо вам? Вы вместе?

Леля не отвечала. Карине показалось, что она слышит ее, но почему-то не может говорить. Или не хочет.

— Хотя бы кивни, — тихо попросила Карина.

Леля, все гак же молча, отступила вглубь, в темень, из которой возникла. Карина явственно слышала ее шаги — тихий, легкий скрип паркета. Она не успела удивиться такой странной озвученности своего сна.

— …Карина, — негромко позвал чей-то голос.

Это не был голос Лели, та при первом же его звуке медленно растворилась во мгле.

— Карина, — повторили настойчивей, — вы спите?

Она вздрогнула и открыла глаза.

Возле дивана стояла Инна. Ну да. Она же не закрыла дверь.

Карина приложила неимоверные усилия, чтобы оторвать отяжелевшую голову от подушки, и села на диване.

— Все в порядке, — сказала Инна, присаживаясь в кресло напротив. — Он спит.

Карина не сразу поняла, что она говорит об Олеговом отце.

— Простите, что разбудила. — В тоне женщины, однако, не чувствовалось вины. Она продолжала спокойно, изучающе глядеть на Карину. — Вы хорошо знали Олега?

— Хорошо.

Карина попыталась уловить сходство между этой железной леди и собой. Ничего общего. Разве только волосы — одинаковой длины и густоты, но разного цвета, у Инны они были много светлей.

— Насколько хорошо?

Карина глянула на женщину с недоумением. Чего она добивается? Что имеет в виду?

— С того момента, как они с женой переехали в эту квартиру.

— Понятно. — Инна наклонила голову. — Расскажите, какой жил в Москве. Мы не виделись девять лет: я вышла замуж и улетала в Бостон, а Олег тогда собирался ехать поступать в консерваторию.

— Разве вы не переписывались? — сухо спросила Карина.

— Переписывались. Но я хочу узнать от третьего лица.

— Зачем? — Карина почувствовала к сестре Олега острую неприязнь.

Явилась не запылилась из своей Америки, никаких эмоций, лишь этот холодный, безразличный тон, каким говорят криминалисты. И ее Олег боготворил, о ней тосковал, искал похожую на нее?

— Пожалуйста, — голос женщины чуть смягчился, — мне это очень важно.

— Нормально жил. Имел любимую работу, семью.

— И как у него было с женой?

— Обыкновенно. Как у всех, — почти с ненавистью сказала Карина.

— Но он ведь не любил ее.

— Откуда вы взяли? — резко спросила Карина. — Он вам писал об этом?

— Нет. Прямо не писал. Но я чувствовала… между строк. Вы… не сердитесь на меня. — Женщина встала, прошлась по комнате взад-вперед и снова остановилась перед Кариной. — Я… — она вдруг приложила обе руки к груди, — я должна с кем-нибудь поговорить, иначе… сердце лопнет. Трое суток без сна, визу выбила с трудом, до конца не надеялась, что успею, смогу его повидать. Собственно… и видеть-то нечего. — Инна тревожно глянула на Карину сухими, пронзительно светлыми глазами, и та поняла, что кажущаяся ее бесчувственность на самом деле просто шок.

— Я не сержусь, — негромко проговорила она и прибавила: — Олег любил Лелю. По-своему, может быть не отдавая себе в этом отчета, упорно убеждая ее и себя в обратном.