Грустная дама червей

— Верно. А ты откуда знаешь? — и тут же, не дождавшись ответа, заговорила снова: — Он ей все сказал, все без утайки. Что это у него давно, что с этим ничего нельзя поделать — борись не борись. А она… — Тамара горько усмехнулась, — она молчала и улыбалась.

— Да, — едва слышно повторила Карина. — Молчала и улыбалась.

Перед ее глазами в деталях встал давний эпизод: украшенный колечками серпантина зал ресторана, музыка, шум. Леля, стоящая в углу, в своем серебристом, длинном платье, со странным, одновременно рассеянным и напряженным лицом. Загораживающая ее от Карины широкая спина Вадима. Лелин смех, когда она вернулась к столику, ее непонятные, загадочные слова: «Вадик такой чудной, такой чудной».

Так вот что он тогда говорил ей! Вовсе не об отношениях Карины с Олегом. Теперь понятно, почему Вадим, зная правду, не выдал их Леле, он бы и под пыткой продолжал молчать, только бы уберечь ее от страданий, оградить от грубого вторжения тот хрупкий мир иллюзий, в котором она существовала.

Наконец Карине стало ясно, отчего Вадим так ненавидел ее. Она представляла собой угрозу Лелиному счастью и покою.

Обладая свойственной всем влюбленным острой проницательностью, Вадим хорошо понимал, что к Карине Олег относится не так, как к своей жене, и опасался, что рано или поздно ради нее тот бросит Лелю. Он не знал, что делать, мучился от своего бессилия, злился, считая Карину виновницей происходящего, коварной и хитрой соблазнительницей, способной плести интриги за спиной у подруги.

Карину поразила степень самоотверженности Вадима — он ведь нисколько не беспокоился о себе самом, лишь о Леле, ее интересах, благополучии. Она вдруг подумала о том, что в Леле и Вадиме есть нечто общее, несмотря на кажущуюся непохожесть. Эта их удивительная способность полностью растворяться в любимом человеке, готовность принести себя в жертву, всепрощение.

Хотя почему только их? Ведь и сама Карина некогда была такой же рабой любви по отношению к Степану. И еще сотни людей в те или иные жизненные периоды находились в подобном положении, утратив свободу, попав в зависимость от чужих чувств.

Сотни, но не Олег.

Он был иного сорта, его нельзя было подчинить чьей-то воле, поработить, заставить смиренно ожидать взаимности и внимания.

То, чего он желал, он брал от жизни без спросу, просто протягивая руку, как говорила Русудан, — и это делало его неотразимым в глазах женщин.

Возможно, удел слабого пола — любить и хотеть именно таких мужчин: в чем-то самонадеянных, безрассудных, не склонных к сентиментальности и колебаниям. Не есть ли это издревле заложенный природой инстинкт подчиняться хозяину, быть с победителем, а не с рабом?

…Карина очнулась от раздумий и поглядела на Тамару. Та, однако, не обращала на нее больше никакого внимания, поглощенная своими переживаниями.

Всю дорогу до города они ехали молча. Карина чувствовала невероятное облегчение. Наконец она избавилась окончательно от мучительного страха и сомнений по поводу того, знала или нет Леля её тайну. Теперь, после Тамариного признания, у нее не оставалось колебаний: Леля умерла, ничего не подозревая об обмане, оставаясь уверенной, что Олег при надлежит только ей, счастливая в своем неведении. И за все это Карина была бесконечно благодарна Вадиму.

54

Апрель близился к концу. В последние его дни Карина предприняла еще одну попытку вернуться к работе — боль ее слегка притупилась, и она могла уже как-то общаться с людьми, сосредоточиваться на делах.

Теперь она старалась возвращаться домой как можно позже, чтобы не оставаться наедине с собой. Окончив репетицию, долго бродила по магазинам, почти ничего не покупая, лишь разглядывая нагруженных сумками и пакетами людей.

Ее захватило это странное занятие, отдаленно напоминающее детскую игру. Иногда, выбрав очередной объект для наблюдения, Карина пыталась представить себе, какую жизнь ведет этот человек, рисовала в воображении круг его знакомых, привычки, слабости.

Таким образом она как бы абстрагировалась от себя, собственных мыслей и страданий.

Как-то Карина зашла в гастроном неподалеку от дома — самый любимый их с Лелей, в котором они покупали молочные продукты.

С тех пор как Лели не стало, она не была здесь ни разу.

Карина медленно приблизилась к прилавку с йогуртами и внезапно ощутила спиной чей-то взгляд. Она обернулась, у соседнего прилавка стояла Олечка Серебрякова — вытянувшаяся, похудевшая, с новой незнакомой прической — и смотрела на Карину напряженно и с тревогой.

— Здравствуй! — Карина попыталась улыбнуться, но губы плохо слушались се.

— Здравствуйте, — тихо и серьезно ответила Оля и подошла поближе.

— Пу как твои дела?

— Нормально.

— У кого ты теперь занимаешься?

— У Анны Александровны.

— И как она — довольна тобой?

— Не знаю, — равнодушно произнесла Олечка, пожав плечами, — она ничего не говорит.

— Как — не говорит? — удивилась Карина.

— Так.

— Как же вы занимаетесь?

— Обыкновенно. Я играю, она слушает. А потом пишет задание и ставит оценку.

— И какие же оценки она тебе ставит? — с недоумением спросила Карина.