Грустная дама червей

— Несколько часов. Мне нужно съездить к подруге. Это довольно далеко отсюда.

— Поезжай. — Леля вздохнула и принялась отвинчивать крышечку с бутылки.

50

Карина не переставала изумляться самой себе. Никаких больше сомнений и терзаний — весь остаток дня и ночь она провела абсолютно спокойно, не колеблясь, твердо зная, что утром поступит так, как решила.

Назавтра ровно в полдень она уже подходила к Веркиному дому на Чистых прудах.

Мелодично пропел звонок, за дверью послышались скорые, веселые шаги.

— Ну наконец-то! — Верка схватила Карину за плечи, втащила в огромную, просторную прихожую. — Давай, давай заходи.

Живот у нее был куда меньше Лелиного, почти незаметный под свободным шелковым халатиком. А вот выглядела Верка значительно хуже — на лице желтоватые пятна, под глазами густая синева, теки ввалились.

Однако, несмотря на это, взгляд ее сиял. Она в два счета подхватила Каринино пальто, закинула его в здоровенный зеркальный шкаф-купе.

— Ой, подруга дорогая, знаешь ли, до последней минуты не верила, что ты сподобишься, придешь.

— Пришла же. — Карина неловко улыбнулась, опасаясь поскользнуться на блестящем, как каток, паркете.

— Молодчина, — обняла ее Верка, повлекла за собой по извилистому коридору.

Справа приоткрылась дверь, оттуда высунулась детская мордашка:

— Мам, я математику сделал.

— А где твое «здрасте»? — сурово вопросила Верка. — Не видишь, тетя Карина к нам в гости пришла!

— Здравствуйте, — слегка опустив белобрысую голову, сказал мальчик.

— Привет, Егорка. — Карина улыбнулась, достала из сумки шоколадку, протянула Веркиному сыну. — На, держи.

— Спасибо. Мам, мне дальше русский делать?

— Делай сначала английский, — поразмыслив, решила Верка.

Мальчишка скрылся в комнате.

— Как он вырос, — проговорила Карина, — не узнать.

— Еще бы, — фыркнула Верка. — Ты сколько здесь не была? Года полтора?

— Больше, — смущенно произнесла Карина.

— Вот видишь. А дети растут каждый месяц. Они наконец очутились на кухне, своими масштабами больше похожей на бальный зал.

— Садись. — Верка выдвинула из-под широкого дубового стола массивный стул с высокой, резной спинкой. — Голодная? Обедать будешь?

— Нет-нет. Пожалуйста, не беспокойся. Лучше посиди со мной.

— Тогда чаю, — Верка достала с полки тонкие фарфоровые чашки. — Тебе какой — «Липтон», «Эрл грей», фруктовый?

— Любой, — усмехнулась Карина.

— Тогда гавайский. Попробуешь — вкус обалденный.

Верка налила в чашку ярко-красную заварку, добавила туда кипятку, вытащила из двухметрового холодильника торт в прозрачной упаковке.

— Вот. Специально для тебя купила.

Она отрезала пару кусков, разложила по блюдечкам и, наконец, уселась напротив Карины.

— Хорошо-то как, что ты здесь. — Верка смотрела на нее с теплотой и нежностью, как могут смотреть на нас лишь друзья с юности, те, кто знали нас детьми. — Выглядишь замечательно. Красивая, ну просто до невозможности.

— Брось, перестань. — Карина грустно улыбнулась.

— Нет, ей-богу. Я же искренне. Облик такой загадочный, меланхолический. — Верка весело расхохоталась.

— Вер, — тихо проговорила Карина, ковыряя ложечкой красное желе на торте, — я поживу у тебя? С полгода или побольше, помнишь, мы договаривались?

Верка перестала смеяться, ее круглые, немножко навыкате, синие глаза округлились еще больше.

— Конечно, Каринка, о чем разговор. Хоть навсегда поселись. Только… прости за нескромный вопрос, это как понимать? Ты… бежишь?

— Ну… — Карина неопределенно пожала плечами. Ей вдруг захотелось высказаться, поделиться наболевшим. Кому, как не Верке, можно открыться, поплакаться в жилетку? Та ее точно поймет и не осудит. — Тебе Саша ничего не рассказывал? — спросила она.

— Рассказывал. Что у тебя появился любимый человек, тот самый сосед, кажется.

— Да. все правильно. — Карина на секунду задержала дыхание, как перед прыжком в холодную воду, затем быстро проговорила: — Он женат, Верочка. Его жена ждет ребенка, почти сразу же следом за тобой.

— И ты решила… — Верка понимающе покачала головой.

— Да, я решила закончить с этим. Ты мне поможешь?

— Я-то помогу: — Веркины тонкие, проворные пальцы затеребили хрупкую, изящную ручку чашки. Она отвела взгляд в сторону.

— Что-то не так? — заволновалась Карина.

— Все так. — Верка с досадой поморщилась. — Я готова для тебя на что угодно, ты это прекрасно знаешь, но… — Она замолчала в нерешительности. Карина тоже молчала, дожидаясь окончания Веркиной фразы.

Та тяжело вздохнула:

— Ты только не обижайся, ладно? Не будешь?

— Нет. — Карина пожала плечами.

— Возможно, я снова лезу не в свое дело… но, Карин… ты опять выбираешь себе роль жертвы! Может, не стоит? Если он любит тебя…

— То должен бросить беременную жену, — жестко сказала Карина. — Да?

— Да, — с вызовом ответила Верка. — Да! Должен! Должен кто-то и о тебе подумать, о том, сколько ты страдала, как много пережила, как…

— И это говоришь ты? — звенящим от напряжения голосом перебила Карина. — Ты, которой на днях рожать?

— Я не спорю, — сразу смягчилась Верка и осторожно коснулась Карининой руки. — Я просто жалею тебя. Мне хочется, чтобы ты была счастлива.

— Я была счастлива. Мне этого хватит.