Грустная история со счастливым концом

Тогда она отправилась к Теренции Павловне, классной руководительнице девятого «Б». Собственно, даже не отправилась — ей и отправляться никуда не надо было, потому что Теренция Павловна сама пришла в девятый «Б», когда начался урок физкультуры. Она сюда пришла для того, чтобы в тишине и уединении произвести подсчет баллов, которые получил ее класс по всем показателям, предусмотренным экспериментом, и принесла с собой маленькие портативные счеты, пластмассовые, с косточками-бусинками. В связи с вычислительными операциями, которыми занимались теперь учителя, завхоз Вдовицын закупил на базе три или четыре десятка счет, но то были обыкновенные, грубые, конторские счеты, и Теренция Павловна купила себе в «Детском мире» миниатюрные, игрушечные, однако, вполне пригодные для работы.

Что же до Риты, то она сказала преподавательнице физкультуры, что плохо себя чувствует, недомогает, что у нее озноб и кружится голова, и вернулась в класс из спортзала как раз в тот момент, когда Теренция Павловна, держа в одной руке надкушенный пончик из школьного буфета, другой уже начала пощелкивать красно-белыми бусинками.

Рита сначала извинилась, что отрывает Теренцию Павловну от ее важного, требующего сосредоточенности занятия, а потом села напротив Теренции Павловны, тяжело вздохнула и рассказала ей всю-всю горькую правду про Таню Ларионову...

Стоит ли говорить, что чудный, свежий, воздушный пончик так и остался недоеденным, стоит ли описывать, как выпал он из ослабевших пальцев, Теренции Павловны, и как он лежал на тетрадке с аккуратными графами для подсчетов и вычислений, и как от него расплывалось, растекалось по странице, пропитывая ее насквозь, масляное пятно — все это свободно представит себе сам читатель, а заодно — и тон, которым Теренция Павловна произнесла: «Какой ужас!..»

Да, именно эти слова произнесла она, едва Рита начала свой рассказ, и она эти слова повторяла много раз, и с каждым разом Рита обретала все более уверенности, а голос ее — звучности и вдохновения...

Надо сказать, что Теренция Павловна была из тех учителей, которые любят, чтобы их любили. Однако, вопреки желанию Теренции Павловны, ее не любили в девятом «Б». Всем казалось, что за ее откровенностью кроется хитрость, за простодушием — расчет, за непосредственностью — игра в непосредственность... Эти же качества подозревала в ней и Рита, однако на них-то и надеялась она теперь...

Но, как мы увидим, она, в общем правильно оценивая некоторые стороны характера Теренции Павловны, кое в чем, однако, их переоценила.

Итак, Теренция Павловна сказала: «Какой ужас!» — и на этот раз она не лицемерила... То, что она услышала от Риты, действительно представилось ей ужасным!

И тут она посмотрела на пончик, на тетрадку, на страшное, неуничтожимое пятно...

— Как же так? — сказала Теренция Павловна.— Как же так?.. Ты только подумай, девочка моя, что ты такое говоришь? Ведь ты представляешь, что это значит?.. Для нашего класса? Для школы? Для всех?.. Ты представляешь?..

— Я представляю,— сказала Рита, но не так уверенно, как ей бы хотелось.

— Вот видишь,— сказала Теренция Павловна,— ты представляешь! Но если ты представляешь, то как же ты можешь так говорить?.. Ведь ты же помнишь, как об этом писали в газете? Ведь ты это помнишь?..

— Помню...

— Вот видишь, ты сама все помнишь! И не только в газете... А наша школьная линейка, первого сентября?.. Ведь это же было так празднично, так трогательно, так... Эти флаги, эти лица, эта тишина?..

— Я помню,— сказала Рита, у которой уже туманилось, кружилось в голове. — Я все помню, но ведь, Теренция Павловна...

— Нет, нет, ни слова больше, девочка моя! Ни слова, ни слова больше!.. Конечно, я понимаю, все, абсолютно все могут ошибаться, и я могу ошибиться, и ты можешь ошибиться, и кто, кто только не может ошибиться!.. Но ведь если все могут ошибиться, то и ты, и ты можешь?.. Ведь ты можешь ошибиться?..

— Могу...— сказала Рита. Она видела уже Теренцию Павловну как бы сквозь мутную пелену, и эта пелена то сгущалась, наползая на саму Риту, то редела, и тогда сквозь нее проступали черные, огромные, вибрирующие от страха зрачки.

— Но если ты сама все понимаешь, не будем больше об этом говорить! Я очень тебя прошу!..

И Рита с отчаянием увидела, что напрасно искала у Теренции Павловны поддержки... Но она была сообразительной девочкой! Она знала теперь, у кого эту поддержку надо искать!..