Грустная история со счастливым концом

Они вернулись к Тане Ларионовой. Эраст Георгиевич не скрыл, что Танин поступок — для него приятная, но тем по менее полная неожиданность. Он никак не мог ее припомнить; она, кажется, играет в драмкружке и, кажется, неплохо... Она или не она?.. Он явно испытывал неловкость, хотя Нору это как раз устраивало: обыкновенная, ничем не примечательная девочка... Великолепно!

Классная руководительница восьмого, а ныне девятого «Б» еще не вернулась из отпуска. Эраст Георгиевич сам зашел в канцелярию, разыскал домашний адрес Ларионовой и проводил Нору до парадных дверей.

— У вас есть дар,—сказал он ей на прощанье,— очень важный дар для журналиста, — вызывать доверие, располагать к откровенности... Я с вами откровенен, хотя знаю вас не больше часа... Поймите меня, Нора, мне бывает временами так тяжело. А потом наступает такой вот день, как этот, и снова думаешь — мы правы, правы!.. Спасибо, что вы пришли именно сегодня...

Он задержал на секунду ее руку в своей и мягко, значительно пожал ей пальцы.

ГЛАВА ПЯТАЯ, о том, как встретились Таня Ларионова и Нора Гай и как между ними произошел разговор, едва не оборвавший нашу повесть в самом ее начале

С того момента, когда злополучное письмо кануло глубине почтового ящика, прошло порядочно времени, и Таня с облегчением решила, что оно или затерялось в пути, или не удостоилось внимания редакции. Газеты писали о забастовках в Англии, о новом падении доллара, о ходе сеноуборки и трудовых подвигах множества достойных людей, и никому не было никакого дела до Тани Ларионовой.

Прогостив у тети все лето, Таня вернулась домой. Она посвежела, похорошела, ей очень шел нежный золотистый загар, приобретенный на речном пляже, и не было ни одно го прохожего, который не задержал бы взгляда на ее зеленых, потемневших от воды и солнца глазах, напоминавших малахит в черных и голубых зернышках. По крайней мере, так самой Тане казалось.

Правда, когда, она подходила к своему дому в Привокзальном переулке, ей отчего-то сделалось не по себе... Но ее успокоила встреча с мамой, а потом с подругами. Никто, ничего не знал, не слышал, и Таня заключила, что тревог житься ей не о чем. Тане даже иногда начинало казаться,--что ничего такого и не происходило на самом деле..

Вот и теперь ей казалось, что она придумала себе игру, про которую никто на свете не знает... Через день, через, два после приезда она почти перестала вспоминать об этой порядком-таки потерзавшей ее игре. И в тот час, когда Нора Гай, сверяя свой путь с указаниями встречных, сворачивала в Привокзальный переулок, Таня Ларионова в самом безоблачном настроении приводила в порядок свою замечательную коллекцию кинозвезд отечественного и зарубежного кино-неба.

Нам уже известно, что Танина мама была билетершей в кинотеатре «Орбита». Эта на первый взгляд не слишком-то значительная должность давала Тане массу преимуществ. К ней здесь относились как к своему человеку, ее тут с детства любили, ласкали, а когда она подросла, в ее полное распоряжение начали поступать отличные фотографии с витрин, отслужившие свой срок и еще — старые номера киножурналов, которые раскладывали для зрителей на столиках в фойе.

Таня вырезала самое интересное, подклеивала порванные места и, переложив страницы папиросной бумагой, вставляла фотографии в альбомы, для которых использовались прекрасные, большого формата, в дерматиновых переплетах «Книги жалоб и предложений», завезенные в кинотеатр еще в незапамятные времена. Эти книги каким-то чудом сохранились, а образец их устарел, и директор «Орбиты», зная Танины склонности, сделал однажды ей королевский подарок. Так что в комнатке, где жили Таня и Танина мама, значительное место занимали ее альбомы. Они стопой высились на громоздком фанерном гардеробе, который отгораживал плиту и кухонные полочки от остальной комнаты; они стояли на этажерке, стиснутые Таниными учебниками и книгами, и лежали даже под кроватью с витой железной спинкой.

Итак, она уселась за стол приводить в порядок свою коллекцию. Перед отъездом Таня принесла из кинотеатра целый ворох журналов и снимков; надо было разобраться, что к чему. Ей никто не мешал, мама работала в первую смену. Таня разложила фотографии, вырезки, достала пузырек с конторским клеем, ножницы, карандаш и, напевая и переглядываясь с Алексеем Баталовым и Людмилой Гурченко, которые весьма уютно чувствовали себя над Таниной кушеткой, принялась за дело.

Вернее, только-только принялась, как в дверь постучали, и хотя это был довольно робкий, нерешительный стук, но это был чужой стук, и у Тани почему-то екнуло внутри. Она обернулась, крикнула «войдите!» и увидела на пороге... Да, она увидела на пороге Нору Гай.