Грустный гусар из Немецкого легиона

Хамфри Гоулд, холостяк, не старый и не юнец (лет тридцати с небольшим), не очень-то уж и красивый (но и не безобразный), в общем, надо признать, вполне респектабельный господин, был джентри… То есть принадлежал к дворянскому роду. И, наверное, поэтому, когда он стал женихом дочери Гроува, бесприданницы, их помолвку здешние помещики сочли даже не совсем равной… Отец же Филлис, загоревшись очередной мечтой (правда, уже вполне земного характера), сказал ей, что, выйдя замуж за человека столь уважаемой фамилии, она сделает блистательную партию!

Ну конечно же, он, Хамфри Гоулд, не сразу попросил руки мисс Гроув. Сначала он увлек ее рассказами о жизни королевского двора… Жизни, к которой он был каким-то образом причастен. В то время как жизнь ее, Филлис, протекала в деревне, где она была знакома лишь с пастором и кухаркой.

Зато теперь, после знакомства с Хамфри Гоулдом, Филлис, будто воочию, видела этот гордо высившийся на холме Глостерский замок, летнее обиталище монарха!

Правда, о «неравенстве», о котором, скорее всего, заговорили местные джентри, приходится сказать и другое. А именно… Друг отца Филлис, один из немногих оставшихся в столице графства Бате его друзей, ответил на восторженное сообщение Гроува о помолвке, что не видит особой разницы в положении жениха и невесты. Ибо точно знает, что пока (до получения в случае смерти своего отца некоторого наследства) Хамфри Гоулд беднее церковной крысы.

И все же репутация жениха его дочери, члена дворянской фамилии, говорила мистеру Гроуву слишком многое — возможное родство с ним поднимало его в собственных глазах. И он, подобно молитве, вознес свои надежды на лучшее будущее.

Что ж… Эти, именно денежные, обстоятельства жениха и послужили оправданием (быть может, вполне справедливым) тому, что он все откладывал бракосочетание. Когда наступила осень и король покинул свой приморский замок, Хамфри Гоулд переселился в Бат. Написав оттуда, что приедет к невесте через несколько недель.

Однако вот… Наступила уже и зима.

О том, что причиной столь долгой его задержки в городе могла быть женщина, Филлис даже и не думала. То есть из этого понятно, что любви к жениху она не испытывала. Любви в том ее смысле, в каком испытала она ее впоследствии… Нет, нет, и здесь ей надо поверить: она, невеста Хамфри Гоулда, его — уважала! (Так потом, в своем повествовании, уверяла меня мисс Гроув.) И очень ценила его знакомство со всем, что делалось, делается или еще будет делаться в королевском дворе (повторяем, это ее любопытство было вполне естественно, если учесть, как мало она до своего знакомства с Гоулдом знала о жизни за порогом своего дома). И она даже гордилась, что такой уважаемый мужчина избрал именно ее… Когда мог бы сделать выбор, соответствующий его положению в обществе.

…Но он все не приезжал!

А пришла уже и весна.

То есть письма от Хамфри приходили регулярно. Причем обращался он сразу к ним обоим, отцу и дочери. Что, понятно, не очень-то нравилось невесте. А потому на его письма отвечал отец. И хотя сказать, что без него, Хамфри Гоулда, она, Филлис, скучала больше, чем прежде, было бы не совсем верно… Однако неопределенность своего положения стала уже ее тяготить. И росла обида на виновника такого положения дел.

Между тем за весной последовало лето, и вернулся на морские купания король.

Вот только… Не возвращался к своей невесте Хамфри Гоулд. Но он продолжал писать: оказывается, заболел его отец… Так что отец Филлис оправдывал его перед ней: «Хамфри — единственный из всех своих братьев и сестер, кто живет с больным отцом».

Больше того. Он, ее отец, вдруг заговорил с ней о себе… Хотя ей ли, Филлис, не понимать своего отца? Его горечь, с какой он переживал необходимость их переселения в деревню. Оставить в городе общество образованных людей, дружеское общение с ректором тамошнего их прихода… И уехать едва ли не в ту же деревню, из какой в свое время начинал возвышение их фамилии его отец, дед Филлис.

А еще и то, что касалось ее самой. Как-то их кухарка сообщила им обоим, ей и ее отцу, что сын фермера стал бывать в церкви чаще, чем раньше. И что он просит разрешения подойти к ним после службы. Чтобы познакомиться. Потому что, сказал он, уже все в их деревне не верят, что этот джентри, Гоулд, возвратится…

Но… Отец даже и думать не хотел, чтобы она, его дочь, вышла замуж здесь, за кого-то из деревни.

Ну да, да, он, ее отец, — он хотел надеяться! Хотя и не могла она, Филлис, не рассмеяться (разумеется, про себя) тому, как обрадовался отец, когда его друг в Бате подтвердил в своем письме, что отец Хамфри болен действительно.

II.

Кто из англичан не знает, что король Георг III был внуком немца. Того, кто, прежде чем призванным стать королем Англии, был курфюрстом, то есть монархом одного из многочисленных государств Германии, впрочем, довольно большого — Ганновера. В этом союзном Англии государстве и стали с тех пор вербовать солдат для службы в британской армии. И вот на этот раз Георг не захотел даже на лето (на время морских купаний) расстаться со своим любимым Немецким легионом.