Груз для Слепого

– Завтра этот уран уже в Швецию отправится, между прочим. Мои люди теперь глаз с него не спускают, проследили, в пассажирский самолет вся партия погружена. Завтра на Стокгольм из Риги отлетает.

– Ты, конечно же, Крапивин, не сможешь даже теперь связаться с латвийской безопасностью? А то – наплюй на Петуховых, уран важней.

– Да ты что! – замахал руками Крапивин и тут же прижал указательный палец к губам. – С ними мне говорить не о чем, слава Богу, в Риге ни о чем не догадываются. Ты представь себе, какой скандал поднимется, если они груз с самолета снимут!

– Представляю, – усмехнулся Глеб.

– Мне нужно уран назад вернуть и чтоб шито-крыто, чтоб комар носа не подточил.

– Кто знает о погрузке? – осведомился Глеб.

– Экипаж самолета не в курсе – это почти наверняка. Загружали механики.

– Груз без сопровождающих следует?

– На этот вопрос сложновато ответить, – растерялся полковник Крапивин, – братья Петуховы билеты до Стокгольма взяли, но полетят ли? Вот в чем вопрос.

– Я уже знаю, что ты мне предложишь, – рассмеялся Сиверов, глядя на то, как Ирина Быстрицкая выбирается из воды. Ее пыл немного поостыл, проснулась стыдливость, и теперь Ирина не знала, как подобраться к простыне, чтобы не попасться на глаза гостю.

Глеб сложил вчетверо простыню и бросил ее женщине.

– Я пойду погреюсь, – крикнула Ирина и с надеждой посмотрела на Сиверова.

Но Глеб сделал вид, будто бы не понимает, что она зовет его идти за собой. Дело заворачивалось для него и впрямь интересное.

Теперь полковник Крапивин почувствовал себя свободнее. Не так-то легко сидеть, зная, что у тебя за спиной прогуливается обнаженная женщина. Волей-неволей мысли отвлекутся от насущных проблем.

– Если ты согласен, по дороге все объясню. Ехать нужно, машина стоит. Сегодня к ночи ты уже должен быть на латышской границе.

– Быстро же ты решаешь!

– Некогда тянуть, груз в Стокгольм уйдет. А там – не достанем.

– Сколько заплатишь? – поинтересовался Глеб.

– Вот тут я тебе честно признаюсь, – развел руками полковник Крапивин, – не могу я сейчас определенной суммой оперировать. Но, чтобы ты не волновался, тридцать тысяч пообещаю.

– Тридцать тысяч.

– Глеб призадумался. – Не такие уж и большие деньги, полковник – А я таких сроду в руках не держал.

– Тебе по должности не положено.

– Не могу сейчас этот вопрос решить, извини, Глеб. Сам знаешь, волокита, а дело не терпит отлагательства.

– Не на базаре, – согласился с ним Сиверов. – Не первый и не последний раз ты ко мне обращаешься, значит, не обманешь.

– Поехали, – полковник Крапивин нервно потер руки, поднимаясь из шезлонга.

– Ты меня в машине подожди.

– Некогда, – полковник в ужасе посмотрел на часы, – на самолет опоздаем.

– Ты ко мне как к мужчине пришел? С чисто мужским разговором?

– Да, – подозревая, к чему клонит собеседник, ответил полковник.

– Ну так вот, было у меня чисто мужское занятие, поважнее всех расщепляющихся материалов, отравляющих веществ, спецслужб и расхитителей военного снаряжения, хотя, по должности расхищением обязаны заниматься прапорщики, а не полковники.

– Понимаю.

– Значит, и другое ты должен понять: сперва делаются дела самые важные, потом – менее. И так по нисходящей. Скажи спасибо, что у меня только одно неотложное дело впереди твоего нашлось.

– Спешу, – поморщился полковник.

– Если спешишь – я не держу. Езжай.

– Черт с тобой, мерзавец! – крикнул полковник и постучал ногтем большого пальца по циферблату часов – Десять минут и ни минутой больше!

– А что если я приду через одиннадцать?

– Твое время пошло, – Крапивин понял, что над ним издеваются, и чем быстрее он оставит Глеба Сиверова в покое, тем лучше для дела.

Он выбежал из бани, злобно ругаясь на ходу.

Глеб знал сейчас произойдет далеко не самый приятный разговор с Ириной Быстрицкой. Он допил напиток и не спеша направился в парилку.

Ирина лежала на второй полке, заложив руки под голову, и не мигая смотрела в темный, обшитый деревом потолок На ее лице не просматривалось и следа недавней страсти – спокойное, ни к чему не обязывающее выражение. Она как бы говорила всем своим видом: посмотрел, теперь уходи.

Глеб присел возле Ирины на деревянную ступеньку, взял любимую женщину, которую должен был покинуть, за горячую руку.

– Ты уезжаешь? – спросила Ирина.

– Да.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Надолго?

– Не хочу врать…

– День, два?

– Давай, я никуда не поеду!

Ирина внезапно приподнялась на локте и скороговоркой произнесла:

– Прости меня, прости, Глеб!

– За что?

– Я хотела растянуть удовольствие, но, по-моему, все окончательно испортила.

– Ты глупая, – произнес Сиверов, мягко беря ее под локоть и укладывая на простынь, – все будет хорошо.

– Я хотела рассердиться на тебя, хотела поссориться, а теперь вижу – не получается.

– Не получилось сейчас, получится в другой раз, – пошутил Глеб.

– Не говори таких вещей! У меня от твоих слов мурашки по спине.

– Не вижу мурашек, только бисеринки пота. Я спешу, Ирина.

– Знаю.

– Но я не хочу уходить, оставив тебя в таком состоянии.

– Мое состояние уже ничто не изменит, пока ты не вернешься.