Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Только толстые стены кутаисского замка и отсутствие у мингрельской армии огнестрельного оружия спасали Имеретию от мингрельского завоевания. Чтобы отбиться от оскорбленных абхазов, Леван заставил почти всех работников своей страны, включая епископа, построить стену в семьдесят километров длиной от Черного моря до Кавказского хребта; стену сторожили стрельцы в деревянных башнях. После этого Леван то и дело совершал набеги в Имеретию, увозя скот и заложников на выкуп. Имеретия голодала, а Мингрелия, судя по описаниям Эвлии Челеби, преуспевала: в стране было шестьдесят больших деревень, и вдали от моря, куда оттоманы за податями ходить не смели, находились богатые виноградники и фруктовые сады. Султан Мурад IV, судя по всему, был очень доволен обнищанием Западной Грузии, которая уже не была в состоянии созвать 50-тысячную конницу против Турции. Чтобы Имеретия не оправилась от разорения, Мурад пообещал Дадиани послать турецкую конницу в обмен на чугун. Кроме обычных оттоманских налогов, по спискам Челеби, Западная Грузия ежегодно посылала в Турцию от сорока до пятидесяти юношей и девушек и тысячу пар шерстяных чулок.

Осажденный имеретинский царь Гиорги и свергнутый кахетинский царь Теймураз ничего, кроме моральной поддержки, не могли предложить друг другу. Теймураз уже не надеялся на помощь от турок или русских. Католические миссионеры в Гори, Греми и Тбилиси и Пьетро делле Валле, итальянский посол в Иране (который сблизился с грузинами, сосланными в Исфахан, и позже женится на осиротевшей дочери грузинских переселенцев), внушили Теймуразу дикую идею: он уговорит европейцев объявить войну его угнетателям. Сначала Теймураз воспользовался недовольством грузин, служивших шаху, но разочарованных убийством семьи Теймураза: среди таких диссидентов была семья Ундиладзе, включающая Алаверди-хана, губернатора провинции Фарса, имама Кули-хана — Шираза и Дауд-хана — Гянджи, не говоря о других, например эрзурумском Абаза-паше. К тому же Теймураз знал, что шах уже боролся с одной европейской державой, Португалией, за остров Ормуз, тогда ключевой торговый центр.

В ноябре 1625 года Теймураз отправил Николоза Ирубакидзе-Чолокашвили (известного в Европе, как Николас Эрбаки или дон Никефоро Ирбакес)[146] в Мадрид к испанскому королю, а потом к папе римскому. Теймураз писал: «Если христианские правители так решат, мы можем без труда свергнуть Султана… мы готовы пойти на Константинополь через Каппадокию… не в наших собственных интересах, а исключительно чтобы служить нашему Господу Богу… мы будем стараться, чтобы Ваше величество овладели константинопольским престолом». Теймураз дал понять, что он уже католик (посол принес подтвердительное письмо от патриарха Феофана), сможет развернуть 100000 солдат и захватить Ормуз для Испании. Теймураз не уточнял, против кого он хотел воевать — против турок или против иранцев. Он не учитывал того, что испанцы и папа римский были заинтересованы в хороших отношениях с Ираном, чтобы противостоять турецкой угрозе. Он не знал, что с помощью англичан шах уже отвоевал Ормуз у португальцев.

Когда Ирубакидзе впервые встретился с испанским королем (они общались с помощью переводчика с греческого на испанский), он попытался убедить короля и государственный совет, которые уже знали о победе Теймураза и Саакадзе при Марабде, что можно серьезно отнестись к грузинской военной мощи. (Ирубакидзе вряд ли знал, что в 1626 году Теймураз и Саакадзе напали друг на друга в битве при Базалети.) Испанцы подарили Ирубакидзе 2000 дукатов, но отложили решение в долгий ящик: они будто бы сначала должны были узнать мнение папы Урбана VIII и неаполитанского и сицилианского наместников, а потом уже послать в Грузию послов, которые оценили бы обстоятельства. Приехав в Рим, Ирубакидзе понял, что его разоблачили: папа римский знал, что Теймураз остался православным. Папа римский Урбан VIII был хорошо осведомлен о положении в Грузии, во всем Ватикане Теймуразом заинтересовалась только Коллегия по распространению веры: следствием ее интереса была отливка грузинского печатного шрифта и издание первых печатных букваря, словаря и литургических текстов на грузинском языке[147]. (Вместе с печатью появились первые признаки грузинского высшего образования: в 1650 году мингрелец Андреа стал первым грузинским докторантом в Риме, но через короткое время умер[148].)