Грузинские народные предания и легенды

— А то, что у подножия крепости Торгвы, на дне ущелья, там, где лесная просека, растет густая, сочная трава. Зверье охотно пасется там, и Торгва часто охотится в тех местах.

Украсим одного из твоих ослов оленьими рогами, накроем оленьей шкурой и ночью выпустим голодного на тот выгон.

Меткого же стрелка укроем в кустах. Поутру Торгва увидит нашего осла, примет его за оленя, выйдет из крепости, а тут наша стрела его и настигнет.

Единодушно одобрили совет погонщика князь и его свита.

Третье утро разгоралось, когда княжеский стрелок выгнал к берегу речки осла, одетого оленем, а сам спрятался в лесу.

Немного времени прошло, и Торгва открыл двери своего жилища, вышел на крыльцо и осмотрелся. Заметив на просеке оленя, он тотчас вошел в дом, взял лук и стрелы и стал спускаться по тропинке вниз, не сводя глаз с оленя.

Прошло лишь несколько дней, как у Торгвы родился первенец. Маленький лежал в люльке — красивый, что вишневая ягодка. Вслед за Торгвой на крыльцо вышла и его жена. Она несла в руках люльку с ребенком. Поставив ее возле двери и мерно покачивая ее ногой, она следила за спускавшимся вниз Торгвой, не спуская глаз и с оленя, щипавшего сочную траву.

Торгва спустил стрелу. Олень упал. Торгва прыгнул к нему и одновременно из-за скалы вылетела стрела княжеского слуги. Бездыханным упал Торгва на землю.

— Тебе изменили! — крикнула жена. — Но где муж, там и жена.

Привязав люльку к поясу, она бросилась с высокой скалы.

О строительстве крепостей, башен, сел и храмов

151. Башни на высоких горах [613]

Царица Тамар часто путешествовала. Ее всегда сопровождала многочисленная свита. Посередине, говорят, ехали женщины, окружая царицу. А вокруг женщин ехали мужчины. Разумеется, все они были на конях. (В старину в Грузии женщины ведь были превосходными наездницами.) Головы у всех женщин были покрыты лечаки[614].

Каждый раз, собираясь куда-нибудь ехать по велению царицы Тамар, каждая из придворных дам завязывала в уголок своего лечаки горсть извести. Как поднимались они на какую-нибудь высокую гору, оглядывала Тамар местность, и, если ей она нравилась, по ее знаку развязывались лечаки и известь ссыпалась в кучу.

Обычно ее набиралось столько, что можно было построить большой храм или высокую крепость. Тогда по знаку Тамар все мужчины становились цепочкой и начинали передавать друг другу камни со дна ущелья с берега реки. Один подавал камень другому, и так, не двигаясь с места, поднимали они на вершину горы нужное количество камня. Лишь после этого уступали они место каменотесам и строителям.

Поднимая стены, по мере их роста снаружи насыпали землю, заменявшую им леса. Заканчивалось строительство, землю ссыпали, вывозили и перед всеми вставало готовое здание.

Так строились все эти башни и крепости на неприступных горах. А как же могло быть иначе? Кому же могло быть под силу поднять на вершины гор столько камней и извести?

152. Сурамская крепость [615]

Царь Грузии спешно воздвигал в местечке Сурами крепость[616] для защиты от ожидавшегося нашествия турок. Однако никак не удавалось довести постройку до конца. Каждый раз возведенные стены рушились, и все приходилось начинать сначала. Извелись строители крепости. Визирь, которому поручено было строительство, пришел в отчаяние. Не знал он, как помочь делу. Наконец по совету людей обратился он к прорицательнице.

— Чтоб укрепить крепостные стены, нужна жертва, — сказала ему прорицательница. — Найдите чистого, невинного юношу, единственного сына вдовы. Замуруйте его в стену. Тогда достроите вы крепость и стены ее будут стоять вечно.

Долго искали жертву и наконец тут же, в Сурами, нашли подобного юношу, единственного сына вдовы. Звали его Зурабом. Несчастная вдова с горя едва не лишилась разума, но страна была на краю гибели, враг был у ворот и грозил стране полным уничтожением. С воплями и плачем проводила, мать своего первенца до крепости. Начали строить стену.

— Сын мой, Зураб, докуда [достигает стена]?
— Увы, мать моя, по щиколотки! — отвечал ей сын.
— Сын мой, Зураб, докуда?
— Увы, мать моя, по колена!
— Сын мой, Зураб, докуда?
— Увы, мать моя, по грудь...
— Сын мой, Зураб, докуда?
— Увы, матушка, конец мне...
— Сын мой Зураб...[617]

Построили стену, укрепилась она жертвенной кровью и стала неодолимым препятствием для врагов[618].

А несчастная мать каждый день причитала, говорят, у стен крепости: