Губернатор

– Как я ненавижу ваши слащавые рассуждения о русском народе, народе-богоносце, народе мессианском! Вы пытаетесь уверить мир, что русские – это самый добрый, терпеливый, милосердный народ, живущий с поднятыми в небо очами. Что русские ждут, когда с облаков спустится к нему Христос! Да полно вам! Русский народ ленивый, злобный, жестокий, вороватый. Он размножился благодаря плодовитости русских баб и кинулся покорять другие народы штыком, саблей, крестом, от которого стонали язычники. И тогда их сажали на кол. Вы завоевали цветущую часть планеты и изгадили ее, осквернили. Отравили реки и озера, сожгли леса, изуродовали хрустальную Арктику. Спасаясь, от вас убегают звери, улетают птицы. Вы бич земли, земное зло, и человечество в ужасе при одной мысли о вас! Но, слава богу, вас разделили и рассекли, как рассекают свиную тушу! Вас опоили вином и посадили на наркотики, и это умерило вашу агрессию. У вас отняли плодородные земли Украины, хлопковые поля Узбекистана, чистые пляжи Прибалтики. Теперь мы отнимем у вас Сибирь, отнимем Дальний Восток и оставим чахлые Вологду и Смоленск. Там создадим этнографические заповедники. В них, на забаву туристам, вы станете распевать свои русские песни, щеголять в кокошниках, заниматься бортничеством и добывать огонь трением!

Головинский хохотал, видя, как разрушается, распадается на частицы стоящий перед ним человек. Плотников терял последние силы. Нос Головинского надвинулся, превратился в огнедышащий хобот, жег, как огромная паяльная лампа. Теряя сознание, собирая в пучок последнюю волю, страстную веру, защищая не себя, а беззащитную, как младенец, землю, Плотников выбросил вперед руку, заслоняясь ладонью. Крикнул:

– Уйди, бес! Ты не пройдешь! – и рухнул на руки охранников.

Длинный, как черная оса, автомобиль с хромированным орлом на радиаторе, скользнул в соседнюю улицу.

Глава 28

Толпа, гонимая ОПОНом, как ревущая лава, лилась по центральной улице. По пути опрокинула рекламные тумбы, приглашавшие меломанов на концерт московских скрипачей. Перевернула «мерседес», который звякнул, как консервная банка и замер колесами вверх. Разбила окна ресторана «Бристоль» и швырнула вглубь фаер. Метнула камни в озаренные витрины ювелирного магазина «Паола». Вихрясь, огрызаясь на дубинки, схватываясь с ОПОНом в коротких стычках, рассосалась по городу. Притаилась в переулках, дворах, подворотнях, как запуганный зверь, вспыхивая из норы ненавидящими глазами.

Семка Лебедь пропустил мимо бегущую толпу и вооруженных дубинками бойцов. Прокрался по хрустящему стеклу к разбитой витрине ювелирного магазина и пролез вовнутрь. Ни продавцов, ни охраны не было. Сияли застекленные прилавки с золотыми браслетами, аметистовыми ожерельями, россыпями бриллиантов. Семка поднял лежащий на полу булыжник и ударил стекло прилавка. Завыла сирена и ей отозвалась воющая полицейская машина. Семка сгреб горсть бриллиантов и стал их глотать. Давился, хрипел, набивая себя бриллиантами. Чувствуя комок в пищеводе, вылез сквозь разбитую витрину наружу. Спокойно пошел по тротуару, перешагивая осколки стекла, оброненные дубинки, потерянную обувь. Когда его нагнала полицейская машина и патруль стал обыскивать, Семка молча улыбался, позволяя полицейским шарить по его карманам.

– Вали отсюда! – произнес полицейский.

– Спасибочко, – ответил Семка и двинулся дальше. Мимо, как черная оса, скользнул автомобиль с хромированной свастикой на радиаторе.

Головинский вернулся в Глобал-Сити, в свой кабинет в Вестминстерском аббатстве. Потребовал к себе Лунькова.

– Поздравляю вас, Петр Васильевич. Операция «Песчинка» с блеском завершилась. Песчинка разрушила гору. Вы, как опытный работник спецслужб, доказали свою эффективность.

– Благодарю за высокую оценку моих скромных способностей, – улыбнулся Луньков. – Мы можем продлить операцию. Предстоят выборы нового губернатора. Я не вижу другой кандидатуры, помимо вашей.

– Мое пребывание в губернии было временным и теперь заканчивается. Следственный комитет начинает расследование в связи с беспорядками и убийством Паолы Велеш. Через три часа мы с вами вылетаем в Европу. Я приказал подготовить мой самолет.

– Но это так неожиданно, Лев Яковлевич! Мне нужно время, чтобы подготовиться!

– Петр Васильевич, когда вы получите пожизненное заключение, у вас будет много времени. – Головинский раскрыл маленький кожаный кейс с золочеными замочками и укладывал в него бумаги. – Мой самолет будет готов через три часа. Я сам за вами заеду.

– Но мы оставляем здесь столько собственности! Оставляем Глобал-Сити! Ведь это все наше!

– Все наше будет нашим. И не наше тоже будет нашим! – засмеялся Головинский. Его глаза вдруг закатились, наполнились белыми бельмами. Зрачки ушли в глубину глазниц, словно созерцали зрелища потустороннего мира. Бельма исчезли, и на Лунькова смотрели яростные хохочущие глаза, в которых пылал рыжий огонь подземного царства. – Через три часа я заеду за вами.