Гуд бай, стервоза!

— Я не верю в привидения, — сказал я, пораженный тем, сколько сил мне потребовалось, чтобы произнести это. Даже после всего, через что мы прошли, я отчасти был готов к тому, что она сделает вид, будто я — сумасшедший, или даже рассмеется мне в лицо.

Но она не сделала ни того ни другого. Вместо этого она потянулась через стол, взяла меня за руку и приложила мою ладонь к своей шее, прямо к шраму, так что я даже почувствовал ее пульс. Кожа ее была нежной и теплой, почти горячей. Я чувствовал, как кровь бежит у нее по венам, и чувствовал ее взгляд — глаза в глаза. Она смотрела на меня так, словно видела во мне то, что я сам не видел и не увижу еще очень долго.

— Ну что, я похожа на привидение?

— Зачем ты это делаешь?

— Делаю что?

Я отдернул свою руку:

— На нас никто не смотрит, тебе не нужно разыгрывать весь этот спектакль.

— А в чем дело, Перри? Тебе не нравится прикасаться ко мне?

Я закатил глаза.

— Сделай паузу.

— Признай, это все часть твоей фантазии.

— Что?

Она достала тюбик красной помады и медленно провела ею по губам.

— Просто признай, что с того самого момента, как ты узнал, что с тобой под одной крышей будет жить студентка из другой страны, ты принялся мечтать о девушке в чулках, которая соблазнила бы тебя, показала бы то, чего ты никогда раньше не знал, а потом покинула бы тебя, шепнув на прощание: «Au revoir, Перри»… Даже если бы она не была француженкой.

— Ага, только тебе больше подошла бы фраза «Hasta la vista, детка».

— Но ведь все так, да?

— Нет.

— Тогда скажи мне правду, — потребовала она.

— Правду? Правда в том, что на данный момент моя жизнь — то, как я ее себе представляю, — в принципе закончена. Я соучастник трех убийств. Мне бы сейчас следовало обратиться в полицию, броситься им в ноги и сдаться на милость суда. Возможно, я смогу получить диплом в тюрьме. Многие получают высшее образование даже там. Уверен, у них есть специальная программа для таких, как я.

— Перри.

— Мой отец, как адвокат защиты, мог бы постоять за меня. Если я честно во всем сознаюсь…

— Перри.

— Что?

— Я же просила тебя говорить потише.

— А собственно почему? — спросил я еще громче. — Что ты будешь делать, пристрелишь меня?

Люди, сидевшие по близости, принялись оборачиваться.

— Может, ты собираешься…

Бум! Ее кулак врезался мне в челюсть. Мир разлетелся на тысячу осколков внутри моего черепа, я отлетел назад, потерял равновесие, качнулся вперед и споткнулся о стул.

— Ах ты, скотина!

Гоби схватила меня за грудки, развернула и толкнула изо всех сил прямо на полку с керамической посудой. Маленькие чайнички и чашечки посыпались на пол к моим ногам. Компания на ближайшем диване оставила свои напитки, вскочила на ноги, доставая свои мобильные телефоны то ли чтобы позвонить в полицию, то ли чтобы заснять нас.

— А теперь, — сказала Гоби, хватая меня за шиворот, — мы с тобой…

Я выбросил вперед руки и изо всех сил толкнул ее назад. Не очень-то я был сильный, но она была легкой, как перышко, и улетела дальше, чем я мог предположить. Она налетела на поднос с напитками, который стоял на столе позади нее, и повалилась на пол вместе с ним. Бокалы свалились на нее; все напитки пролились ей на голову и платье. Промокшая насквозь, она поднялась, схватила поднос и швырнула им в меня.

Я поймал его — рефлексы все еще сохранились — и бросился на нее с кулаками. Гоби нахмурилась, словно не могла поверить, что я снова набросился на нее, но, участвуя в соревнованиях по плаванию, я точно научился одному; доводить начатое до конца. Она выбросила вперед кулак и приготовилась отражать нападение, но тут я поскользнулся на мокром полу и полетел вниз, приземлившись прямо на нее, да так, что мое лицо оказалось у нее прямо между ног.

— Эй, ты! — прокричал один из парней. — Я к тебе обращаюсь, это же какой скотиной надо быть, чтобы драться с женщиной.

— Заткнись! — прокричали мы с Гоби в один голос, а она использовала эту возможность, чтобы вцепиться мне в ухо и отшвырнуть меня прочь. У меня полыхнуло перед глазами, потом поплыло, я выпрямился, сел и снова бросился на Гоби, умудрившись ударить ее еще раз, хотя мой кулак уже был весь разодран в кровь. Мы вскочили на ноги и, сжав кулаки, уставились друг на друга.

— Скажи мне только одну вещь, — проговорил я, — скажи мне хоть что-нибудь, что было бы правдой, в чем ты меня не обманывала бы.

Она сдула прядь волос с лица.

— Помнишь, как ты помогал мне готовиться по математике?

— Это тогда, когда мы готовили презентацию в «пауэр пойнт» по биржам?

— Да, когда ты помогал мне.

— Помогал тебе? Да я все за тебя сделал, причем в то утро, когда уже надо было сдавать работу.

Гоби улыбнулась.

— Потому что я накануне всю ночь закупала оружие в Бронксе. Я вернулась домой перед рассветом. В тот день ты спас мне жизнь.

— Так значит, и здесь ты соврала.

— Но сейчас я говорю тебе правду, — сказала она.

Я слизал каплю крови с рассеченной верхней губы.

— А как насчет того дня, когда ты осталась дома и не пошла в школу, потому что заболела? Помнишь, это было накануне Дня Благодарения? У тебя тогда действительно было пищевое отравление?

— А что, ты что-то заподозрил?