Гуд, но не очень. Сборник рассказов

– Я сейчас о другом. Остров Куба, океан, белый пароход. Мечта! Но чтобы стать путешественником надо хорошо учиться, в том числе и по математике.

– Мама говорит, что я, наверное, гуманитарий.

– Она путает гуманитариев с олухами. Ладно, не сбивай меня. Есть возможность посмотреть на обитателей океана: осьминогов, крабов, устриц и прочих морских гадов. Тебе, как мечтающему о путешествиях, это будет полезно.

– Живых?

– Преображённых.

– Как это?

– Долго объяснять. Увидишь, сам поймёшь.

– А как же школа?

– Морских гадов завтра выпустят в океан. Сегодня последний день, когда их можно увидеть.

Кирилл исподлобья посмотрел на Николая Федосеевича. Не нравилось младшему Лекареву всё это: гады какие-то, Куба, «олух» опять же. Муть какая-то. Да, отец водил его и в океанариум, и в зоопарк, но это всё было в выходные или в отпуске. А так, чтобы вместо школы?! Что-то тут было явно нечисто.

Но в наборе взглядов Николая Фёдоровича имелись экземпляры, убивающие альтернативу для оппонента, как свёрнутая газета комара. И этот был из их числа.

– На вот, переоденься. Это больше подходит к морской тематике.

Отец протянул Кириллу старую тельняшку и такие же, видавшие виды, штаны.

У Николая Федосеевича опять заёрзал в кармане мобильник.

– Да… Да, конечно. Я же сказал, что минут через сорок мы подъедем. Ну, если бы было не срочно, вы бы звонили не мне, а может быть в консерваторию. На отделение смычковых инструментов.

Как потом вспоминал Кирилл Лекарев, это нервничал директор рыбного ресторана «Севрюга», в котором зафонтанировали унитазы. Надо полагать, уже бывшими в употреблении лобстерами.

Комплимент.

Пребывание Валентины Ивановны в добром расположении духа, обычно, выделялось её фразой:

– Афанасий, идите ко мне. Я вам дам!

При этом она вертела в руках листок с заданиями для курьера.

Судя по всему, Валентина Ивановна не признала завоеваний сексуальной революции, воспылавшей на развалинах советской державы, после которой многие слова обрели оттенок скабрёзности.

А вот, офисный водитель Константин Михалыч, который тоже хорошо помнил времена с отсутствием секса в стране, перешёл на сторону победившей революции, правда, уже не активным участником, а сочувствующим. И как всякий ветеран, любил пофилософствовать о делах давно минувших дней.

Вот и сейчас, он весело поинтересовался:

– Валентина Ивановна, почему всегда Афанасию? А мне?

Константин Михалыч не относился к мужчинам мечты Валентины Ивановны, что читалось в её ответном взгляде.

Она уютно разместила округлости своего тела в секретарском кресле, томно посмотрела в зеркальце, проверяя сохранность макияжа, и разбавила радужное настроение водителя свинцовыми тонами:

– Тебе Курдяев даст. Он сейчас приедет.

Улыбка стекла с лица драйвера, как тосол из дырявого радиатора. Аудиенция с шефом не входила в планы Константина Михалыча, так как не имела шансов попасть в рубрику «награда нашла героя».