«Гудлайф», или Идеальное похищение

Во всей квартире горела только одна лампа — галогенный торшер рядом с ее кушеткой. Коллин еще раньше притушила свет, чтобы создать подобающую атмосферу для раздумий. Теперь она привернула лампу еще больше, создавая уже не атмосферу для раздумий, а романтическое настроение: кушетка, кофейный столик, она сама и «Гудлайф» в интимном сиянии свечей. Она расставила продукты на столике полукругом. Картинки на этикетках в полумраке выглядели даже ярче, чем при свете, — кузов роскошного автомобиля, дорогостоящая кухонная стойка, столик красного дерева… Все эти столь желанные образы были частью того представления о жизненном стиле, которое она должна усвоить и включить в свое собственное, личное представление.

Сорок три — это еще не старость. «Новые друзья и новое направление», — говорил Митч. Она еще молода душой, и у нее прекрасная фигура. Просунув под халат руку, она провела ладонью по животу: почти такой же плоский, как в тот день, когда она окончила школу; кожа гладкая и чуть влажная после душа. Ноги крепкие, сильные. Именно тут прежде всего и сказывается старение у большинства женщин. Коллин позволила халату распахнуться под поясом, который был завязан узлом на талии. Подняла со столика одну ногу, не сгибая в колене, вывернула ее от бедра, как делают танцовщицы, вытянула носок, потом согнула. Ноги у нее восхитительные — гладкие, блестящие, свежевыбритые. Интересно, Митч обратил внимание на ее ноги? Жаль, что юбка на ней не была покороче. Она вполне может позволить себе носить короткие юбки. Заднюшка у нее всегда была плосковата, но посмотреть есть на что.

Коллин уронила голову на колени, растягивая спину, вытянув ноги и сжав пальцами лодыжки. Полотенце размоталось и упало с головы, холодные кончики влажных волос щекотали ноги. Она протянула руки к столу — достать мужской шампунь для волос «Satinque Pour Les Hommes».[41] Le homme на этикетке поднял руки, чтобы ополоснуть волосы, его четко обозначившиеся мускулы блестели под струями воды. Коллин щелкнула крышкой и тотчас же узнала запах. Митч пользовался «Satinque Pour Les Hommes».

Держа бутылку под носом, Коллин провела кончиками пальцев другой руки от уха к шее под затылком, едва касаясь кожи у линии холодных влажных волос. Усы Митча следовали бы за его губами именно к этому месту на ее шее, если бы они вдвоем танцевали в люксе отеля. Усы колючие, но как мягки губы! Словно претцели и мороженое — соленая сухость крохотных крендельков и сливочная сладость. Коллин любила сочетание противоположностей.

Целуя ее шею все дальше, все ниже, Митч спустит ее вечернее платье с плеч, его волосы окажутся прямо перед ее лицом — ведь его губы будут уже у нее на груди. Коллин снова глубоко вдохнула запах комфрея и отпустила бутылку — бутылка соскользнула к ней на колени, а ее рука пробралась под халат. Коллин подняла другую руку и погладила кожу, проведя ладонь от подмышки к себе под грудь: Митч знал бы, что нужно делать, знал бы, как ее возбудить.

Интересно, какая у него заднюшка. Есть ли у него эти скульптурные впадинки снаружи на каждой ягодице, специально созданные для женских рук, не просто держащих — направляющих? Коллин открыла глаза и осознала, где она находится, но ее пальцы продолжали движение. Она откинула руку вбок одним из тех движений, какие так возбуждают во время секса, и еще притушила свет.

Митч продвигался все ниже. Ее левая рука лежала на груди, а пальцы правой скользили по животу, указательным она обводила края пупка. Подергала узел махрового пояса, распустила его. Колючие усы Митча встретились с ее собственными колючими волосами, и она пальцем раздвинула себе губы. Французское слово «mouille» значит «влажно», а французское слово «chaud» значит «горячо».

Коллин позволила себе распахнуть ноги и раскрыла глаза, чтобы успокоиться и вырвать себя из водоворота, в который она погружалась, захваченная кружением вод на изгибе теплой реки, где она совершала круг за кругом, не продвигаясь дальше, не имея возможности набрать скорость. У ее ног полукругом выстроились продукты «Гудлайф». В темноте она не могла разглядеть их ярлыки, видела только формы одинаковых массивных бутылей, солдат ее линии фронта. «Вы — совершенно новая личность, — услышала она голос Митча. — Дерзайте мечтать».

И звук его голоса, вдохновение, рождаемое его словами, втянули ее в стремительный поток. Теперь его было невозможно остановить, он был остро целенаправлен. Она ощущала его направленность. Река внутри ее существа бурно стремилась все дальше и дальше, Коллин мчалась вместе с бурлящим потоком.