«Гудлайф», или Идеальное похищение

— Я сегодня по сканеру слышал — два-ноль-семь по полицейскому радио выходил, — сказал Малкольм, прижав два пальца к хрупкой изоляции трубы. Тео бросил телефон. — Из Ашертона. Вроде какое-то крупное ЧП, — продолжал Малкольм. Он не может оставить Дот это дело с асбестом: еще одна задача, которую надо решить, пока он не помер. — Безопасность «Петрохима» тоже по полицейскому выходила. Похоже, это с одним из их людей связано.

— Они кого-нибудь подозревают? — спросил Тео. Малкольм отвел взгляд от трубы и посмотрел на сына. Теперь Тео стоял к нему лицом. — А федералы уже прибыли?

— Про это не слышал. Они пока все еще пытаются выяснить, в какую сторону собственные задницы повернуть. Говорят о пропавших без вести, но я-то думаю, в это никто не верит.

— А улики?

В голосе Тео слышалось равнодушие. Он спокойно скрестил на груди руки и принялся покачиваться с носка на пятку и обратно. Малкольм оперся ладонью о сгиб трубы, разделявшей их. Такое редко происходило между отцом и сыном: двое мужчин беседовали.

— Ничего такого не прозвучало. Но Дейв Томкинс там, на месте преступления. Ты не помнишь, кто-нибудь из петрохимовских шишек живет на Карнеги-лейн?

Полицейские дела были темой, которую оба всегда с готовностью обсуждали. Тео казался таким многообещающим полицейским в первые годы своей службы.

— Значит, никаких улик?

— Слушай, вот что я тебе скажу. Мы зазовем Дейва Томкинса к нам на чашечку кофе и выпотрошим…

— Ох, вот уж не надо! — Тео нырнул под трубу. — Я слишком занят. Это дело с яхт-клубом либо прогорит, либо выгорит, да по большому счету, в ближайшие пару дней. — Тео уже был на середине лестницы, зажав под мышкой пестрые подушки.

— Разве тебе не нужно перепаковать свои вещи? — Все, что до сих пор лежало в аккуратно поставленных друг на друга картонных ящиках, теперь было похоже на свалку вещей, непригодных даже для Армии спасения.

— Все, что мне нужно, — вот эти две подушки. Коллин хочет подкладывать их под спину, чтобы удобно было читать в постели. Она не может переносить дым в гостиной. А все остальное надо просто выкинуть на помойку.

Подняв глаза, Малкольм смотрел, как прогибаются балки кухонного пола под тяжелыми шагами Тео.

Он стоял в подвале в полном одиночестве, подсчитывая в уме, со сколькими футами асбестовой изоляции ему придется иметь дело. Обсуждение финансовых вопросов с Тео можно отложить, но всего на несколько дней. Если бы только собственный отец Малкольма высказывался перед смертью более ясно, если бы захотел потратить на это какое-то время…

Малкольм протиснулся на дальнюю сторону котла и подобрал журнал Тео с бетонной плиты. Журнал пробил бумажную оболочку изоляции, обнажив скрывавшиеся под ней усыпанные порошком складки и неровности. Малкольм позаботится об этом. После пятидесяти с лишним лет курения небольшая порция асбеста вряд ли может так уж сильно ему повредить. Особенно теперь.

Да и с задним крыльцом тоже придется что-то делать. Он подумал, что можно будет разобрать мусор, оставленный Тео в мастерской, и посмотреть, нельзя ли использовать обрезки, чтобы хоть немного укрепить лестничные косоуры и, пусть ненадолго, подправить ступеньки, да хорошо бы уговорить их худо-бедно продержаться еще годик. Интересно, сколько теперь берут за лестничную ступень из продольной доски?

Малкольм стоял посреди разбросанных Тео вещей — тут были полотенца, одеяла, фотоаппарат, кухонные рукавички, украшенные морскими сигнальными флажками — все это валялось кучей на сырой бетонной плите. Он вздохнул — глубже, чем ему обычно удавалось, видимо, благодаря прохладному подвальному воздуху, так что он зажег сигарету и подержал ее в губах, давая тончайшим струйкам дыма просочиться внутрь вместе с дыханием. Никотин оживил его. Он опустился на одно колено и принялся складывать вещи Тео обратно в коробки.

Похищение… Будет забавно посидеть с Тео и обсудить с ним это, он ведь никогда не бывает так занят, как говорит. Полицейский — всегда полицейский, это из человека никуда не девается. Они бы обсудили произошедшее со всех сторон. Одна только мысль об этом вызвала в его памяти дни, заполненные работой, когда они — отец и сын, — оба в полицейской форме, выходили в большой мир, и события в нем происходили не без их участия. И Малкольму, подбиравшему обломки электроточилки для карандашей, пришлось признаться самому себе, что прежде, чем в него вставят трубки и примутся ждать его смерти, ему очень хочется разок-другой как следует поговорить со своим сыном.

Когда Тео вернулся из подвала, они с Коллин поехали назад, в Американские мини-склады, захватив с собой подушки. Тео приподнял Брауна в ящике так, чтобы тот сидел, а Коллин поднесла к его губам бутылку с минеральной водой. Браун выпил целый литр. Вода не какая-нибудь — «Эвиан»! Доллар девяносто два цента. С ним все будет в порядке. Температура тела у него поднялась до нормальной. Дыхание ровное. Тео попытался заставить его записать текст на пленку, но Браун все еще был не в себе.