«Гудлайф», или Идеальное похищение

— Что это ты так рано дома? — Коллин присела на самый краешек кресла матери Тео, тесно сжав колени, ее руки крепко стиснули халат у горла.

Тиффани остановилась:

— А знаете что? Эрика нашла работу в торговом центре, так что мы собираемся скинугься — у нее есть сбережения, у меня тоже — и в конце лета съездить в Саскачеван. — Она подергала волосы, свисавшие ей на глаза, нащупала посекшийся кончик. — Во всяком случае, вы-то оказались дома еще раньше меня.

— Ты на всех уроках была? — спросил Тео.

— Я работаю с трех до полшестого! — Она разорвала волос пополам.

— Прекрати это! — резко сказала Коллин. Потом смягчилась и добавила: — Моя хорошая.

Сквозь завесу сухих волос, спускавшихся на лицо, Тиффани взирала на халат матери, на полотенце, обернутое вокруг ее головы. Принялась перебирать пальцами крупные бусы, висевшие на шее, — бусины пощелкивали друг о друга.

— Конечно, может, все дело во мне, только вам-то самим не кажется странным, что вы, ребята, ванны тут принимаете посреди дня? Я хочу сказать, не работаете, как большинство других взрослых?

— Ну хватит, юная леди! — сказал Тео.

— Привет! Я не собираюсь ссориться. Просто я знаю — мы никогда об этом не говорим и всякое такое, но я понимаю, что у нас наблюдается некоторый финансовый кризис, и как раз сегодня мы с Эрикой обсуждали, что вам надо бы выращивать коноплю.

— Солнышко! — воскликнула Коллин. — Неужели?!

— Неужели что?

— Ты… куришь… марихуану?!

Тиффани рассмеялась:

— Да нет, мам. Иногда только под смолку балдеем. Такую… приятно-желтую.

— Это, между прочим, запрещено законом, — заметил Тео.

— Ну, это почти совершенно непродуманный закон. И это же сок, а не трава. Надо тыщу скруток выкурить, пока загудишь. А скипидар, между прочим, вовсе не запрещен законом, а попробуй-ка, затянись пару раз…

— Ты поела? — перебила ее Коллин. — Может, тебе приготовить что-нибудь?

— Я на работе поем. — После школы и по выходным Тиффани работала за стойкой в харчевне «Такос»[22] у Джои. Несмотря на утверждения дочери, что она питается у Джои, Тео не верил ей. Тазовая кость девочки, казалось, вот-вот проткнет ткань эластичных черных брюк, обтягивающих бедра и широких только внизу, где они свободно болтались над ее черными туфлями на низком широком каблуке. Восемьдесят девять баксов в фирменном магазине Кеннета Коула в Эстес-Парке. Но зачем нужны деньги, если не тратить их на собственных детей? Особенно если речь идет о высококачественной обуви? Тиффани вдавила каблук в ковер, будто собиралась проделать а нем дырку. — Конопля — самая старая посевная культура в мире, — заявила она. — Это наша единственная надежда. То есть нашей планеты.

— В наши планы как-то не входило становиться фермерами, — сказала Коллин. Полотенце у нее на голове начало понемногу разматываться. — Тебе что-нибудь задано на дом?

— Все транснационалы хотят вкладываться в коноплю. Она останется запрещена законом, пока эти корпорации не будут готовы ее выращивать и не вытеснят фермеров с рынка. В этом все дело. Всё всегда против фермеров.

Коллин поправила полотенце, по-новому подоткнув его кончик на шее под затылком.

— Ты не хочешь съесть чего-нибудь, хоть немножко? Ты такая бледненькая.

— Ой-ой, — сказала Тиффани.

— Не смей так разговаривать, — сказал Тео в спину дочери, громко затопавшей в кабинет, который теперь стал ее комнатой. Дверь закрылась.

Тео взглянул на Коллин. Раздраженная и уставшая, она боком прилегла в кресле, подтянув колени к груди. Закрыла глаза. Когда деньги будут получены, Тео обо всем позаботится. Все возьмет в свои руки. Он ведь из тех, кто поступает правильно. Он оплатит образование Брука и Тиффани и поможет каждому начать успешную карьеру. Его дочь больше никогда не будет работать в лепешечной. Он подожжет этот трухлявый старый дом и поселит своих родителей в совершенно новом кондоминиуме, со всеми современными удобствами и службами. И чего только он не накупит Коллин! Часы от Картье, поездки в Париж, где он будет ее всячески баловать, новое обручальное кольцо, по которому сразу будет видно, кто они теперь такие, а не кем были, когда им было по двадцать лет. Она забудет все свои заботы, перестанет беспокоиться о деньгах, забудет о необходимости продавать продукты «Гудлайф». Он обеспечит своей жене финансовое благополучие, как это обязан делать каждый мужчина. И он даст своей семье все самое лучшее.