«Гудлайф», или Идеальное похищение

Он припарковал машину с открытыми окнами в тени клена, так что, когда он вернулся, в ней было прохладно. Стона медленно ехал по Мэйн-стрит, поглядывая на каждый магазин по пути и спрашивая себя, заходил ли он когда-нибудь внутрь. Магазины одежды, обувные, магазины игрушек, ювелирный — «Холлмарк» — в этих он никогда ничего не покупал. Но вот «Си-ви-эс» — да, конечно, множество раз. Он заехал на стоянку, опустил четвертак в счетчик и прошел через автоматически открывающиеся двери внутрь. В нос ударил запах дешевого аптечного одеколона, напомнив о женщине, бинтовавшей ему руку, и ум Стоны снова помчался галопом. Он почувствовал, как тяжко забилось в груди сердце, работая на пределе. Он с усилием выдохнул воздух через нос, пытаясь очистить ноздри, но не смог вдохнуть, не смог снова наполнить воздухом легкие. Подумал, что сейчас задохнется. Если Бог сейчас с ним, отчего же Его рука не зажмет Стоне ноздри на несколько мгновений? Этого будет достаточно, чтобы он мог наконец умереть.

«Ты в него выстрелил! Не могу поверить — ты в него выстрелил!» Когда Стона услышал крик этой женщины, он сразу понял, насколько его похитители неопытны в таких делах. Истерика женщины их выдала, так же как и лицо мужчины, когда тот сдернул с головы маску: он закусил нижнюю губу в приступе подростковой ярости. А волосы у него встали дыбом от статического электричества, светлые волосы, чуть отдающие рыжиной. И вдруг Стона увидел этого человека причесанным, с коротко стриженными и чуть волнистыми волосами, разделенными пробором. Он знал, что уже видел его раньше, в пиджаке и при галстуке, в светло-голубой строгой сорочке. Он постарался удержать этот образ в своем сознании.

Стона вернулся в «Си-ви-эс» и пошел по проходам между стеллажами: служащие в красных форменных халатах — главным образом молоденькие девушки. Ни одно лицо не вызывало ассоциаций. Он взял бутылку «Греческой формулы» со стеллажа на левой стороне прохода, с полки на уровне бедра; прошел мимо ходунков и тростей из серебристого алюминия, напомнивших ему о его детских полиомиелитных брейсах. Ему всегда очень нравилась Рики — фармацевт, совершенно великолепная девица, со светлыми кудрями и замечательной способностью никогда не переступать тонкую грань между профессионализмом и дерзкой самоуверенностью. В конторе за стеклянной стеной два продавца — малорослый чернокожий мужчина и совсем молодой паренек, видно, только что со школьной скамьи, подшивали компьютерные распечатки. На скамье с синим виниловым покрытием сидели и ждали люди. Каждый из них был по меньшей мере лет на десять старше Стоны. Похитителя среди них не было.

Стона поехал к Розенблатту и незаметно вошел в магазин через боковой вход. Он проводил кончиками пальцев по рядам строгих черных костюмов, висевших на плечиках. Гладил рукой мягкую кожу клубных кресел, стоявших под люстрой из цветного стекла в центре зала. Он вытянул из стенной панели красного дерева глубокий ящик и зарылся руками в груды хлопчатобумажных мужских трусов, на которых не было упаковок, не было ярлыков, не было ценников — магазин Розенблатта обладал чувством собственного достоинства: даже самые мелкие покупки здесь упаковывали в папиросную бумагу и обвязывали тонким шпагатом. Стона ступил в водопад галстуков, прохладный шелк струился по его лицу, стекал вниз по спине. А когда он подошел к продавцам — все они знали Стону по имени, — он принялся изучать их лица: опытные, аккуратные люди…

Голоса! Кричит ребенок! Машина — двигатель на холостом ходу. Стону затрясло. Приступами. Как при эпилепсии. Он закричал — откуда-то изнутри понеслись крики, пронзительные, рвущие горло, но, пробиваясь сквозь комок тряпки, забившей рот и прилепленной пластырем, они звучали не громче, чем его затрудненное, мучительное дыхание. Голоса послышались ближе. Стона сражался с клейкой лентой, с веревками, напрягаясь всем телом, извиваясь, дергаясь во все стороны. Дверь гаража поднялась наверх. Его нашли, слава Богу! Он раскачивался, он ворочался, он бился лбом о крышку ящика, он стучал в нее лбом, пока не почувствовал, что у него на лбу лопается кожа. Пусть течет кровь! Пусть кровь заливает лицо — ведь его нашли!

Потом он затих и прислушался. Голоса звучали лишь время от времени. Он не мог разобрать слова, но в тоне говорящих не было ни удивления, ни упорства. В какой-то момент прозвучал вопрос. Отрывочные замечания. Они что, в другом гараже? Тут, наверное, целый ряд гаражей. Кондоминиумы?

Он услышал шаги по гравию, услышал, как опускается стальная дверь. Это был совсем другой гараж. Зарокотал двигатель машины.

— Нет! — крикнул он сквозь кляп. — Я здесь, внутри!