Гудвин (СИ)

Там они разложили все листки на стойку и склонились над ними вместе. Таня достала откуда-то счёты и гоняла деревянные кружочки туда-сюда. В конце концов она озвучила себе под нос.

- Пятьдесят тысяч рублей. - и грузно плюхнулась на стул.

- Всё верно, - согласилась Елизавета Михайловна, выпрямившись.

- Вот эт-то да! - Таня выпятила челюсть. - Премии у вас там, что-ли такие?

Учительница усмехнулась.

- Как же. Первая субсидия за тридцать лет. - она подняла глаза к потолку. - Три новых класса построим. И футбольное поле.

- Ну, хорошо, - кивнула Таня. - Сейчас соберём.

Спустя час она вместе с заведующей отделения под жадные взгляды очереди отсчитывала портреты вождя мирового пролетариата, складывая их в аккуратные стопки. От пачек ломилась стойка и поэтому их стали укладывать в специально принесённую сумку. Когда последняя банкнота уместилась и Елизавета Михайловна расписалась в трёх бумагах, Таня с трудом передала ей ношу.

- А чего же вы с водителем не приехали? - поинтересовалась она. - К нам за такими деньгами только с водителем приезжали.

- Заболел, - индифферентно пожала плечами учительница. - Ничего, я справлюсь.

На счастье Елизаветы Михайловны, пятьсот девятый ждал её на том же самом месте. Под непрекращающийся звон мотора она домчала до пыльной остановки на площади Аксентиса и пустилась в Ближневехи.

Она прошла мимо пестрящего гербами и флагами дома культуры, на песчаных подступах которого через двадцать лет молодёжь будет бить друг другу морды под задорные песни группы 'Руки Вверх', по свежему чернозёму, а затем через широкое поле. За ним в берёзовой роще, за сотню метров от свежевыкрашенного синего дома номер одиннадцать, высилось белесое здание средней школы.

Учительница прошла сквозь невысокую ограду, увернулась от бегавших туда-сюда младшеклассников и вошла через высоченные двери. На втором этаже её ждала дверь с чёрной табличкой, на которой золотистыми буквами значилось пугающее слово 'Учительская'. Не стуча, она распахнула дверь и буквально ввалилась в помещение.

Два человека, сидевших у стола, вздрогнули. Грузная учительница географии схватилась за сердце и заохала, трудовик Александр Семёнович Черненко провёл рукавом по лбу.

- Что, постучать нельзя? - зашикала географичка. - Нервы ни к чёрту!

- Тихо вы! - отрезала Елизавета Михайловна и щёлкнула замком двери.

Черненко включил стоявшую на комоде цветную 'Чайку'. Монотонный диктор программы 'Вести' рассказывал о принятом верховным советом республики Казахстан суверенитете. Втроём учителя склонились над открытой сумкой, светившей рыжими банкнотами.

- Ужас какой, - произнесла Клавдия Семёновна, прикрыв рот ладонью.

- Что делать будем? - сухо поинтересовалась Елизавета Михайловна.

- Поделим! - нервно воскликнула географичка. - Поровну.

Они высыпали деньги на стол и принялись считать пухлые пачки. Клавдия Семёновна отсчитала по пятнадцать тысяч каждому. Посередине стола осталось три пачки, формировавших пять тысяч рублей.

- А это как поделить? - поинтересовался Черненко, будучи слабым в математике.

- Не будем мы это делить, - внушительно сказала учительница географии. - Это -

Ларисе.

- Ларисе?! - воскликнули оба её подельника в унисон и тут же замолкли.

- Да, - нервно кивнула Клавдия Семёновна. - Вы знаете, что Верка в милицию ходила

на нас жаловаться?

Елизавета Михайловна охнула. Александр Семёнович свёл брови.

- Пьяная ходила, написала на нас заявление. Расхищаем, мол, социалистическую собственность.

- Да кому до этого дело? - проворчал Черненко.

- Вот ей дело и есть, - географичка снова нервно дёрнула головой. - Подслушала где-

то, поди.

Они помолчали мгновение, рассматривая цветные банкноты.

- А Лариса тут при чём? - спросила Елизавета Михайловна.

- А при том, - объяснила её тучная собеседница. - Что Верке завтра у Ларисы

назначено. Подозрение на ангину. Я сама у Ларисы узнала.

- Нуи?

- Ну и то, что она потребует от Верки лечь в стационар. Поколет немного седативами. А потом переведёт в психиатрическое отделение.

И она многозначительно кивнула на оставшуюся пачку денег.

- А вдруг её кто хватится? - засомневалась учительница литературы.

- Да кто? - пробурчала географичка. - У неё кроме брата-алкоголика никого нет. Денег

тоже нет, дом школьный, хозяйства нет. Сгорела на работе - и всех делов!

Наконец, решимость защищать свою судьбу пересилила сомнения. Елизавета Михайловна кивнула, Саша Черненко последовал её примеру, и они принялись складывать свою фортуну в сумки.

Ближе к вечеру того же дня Елизавета Михайловна стояла у подножия школьных ступеней с сумкой наперевес. Ковёр из рыжих берёзовых листьев устилал широкую площадь перед главным входом и по нему сейчас неслась детвора навстречу родителям, сторонясь учительницы словно косяк рыб, огибающий акулу.

Когда со ступеней спрыгнула девочка лет восьми в опрятной школьной форме и с чёрным портфелем через плечо, учительница взяла её за руку. Так они прошли сквозь берёзовую рощу мимо синего дома, окна которого горели тёплым светом. Дом Елизаветы Михайловны был слегка обшарпанным, лишь белый конёк на крыше блестел в свете угасающих лучей.