Гугеноты

— Вот даже как, — все еще шутила с ней Екатерина, — ты желаешь отомстить за поруганную честь… Да знаешь ли ты, что это такое?! — внезапно воскликнула она.

— Она сжала губы, нахмурилась, подошла к фрейлине и подняла ее голову за подбородок. Голос стал громким и грубым, слова, будто пощечины, звонко били по лицу.

— Ты, которая лишилась девственности в двенадцать лет на конюшнях своего мажордома, которая никогда не знала, что такое настоящая любовь, которая не спала холодными ночами одна, мучимая муками ревности! Ты, которая не знала радости материнства, потому что не могла и никогда не сможешь стать матерью; ты, которая продает свои ласки и тело первому же встречному, ты заявляешь мне о какой-то своей женской чести и добродетели? О которых не имеешь ни малейшего понятия! Я подобрала тебя, мою родственницу, через Ла Туров нищую, голодную, истерзанную похотливыми мужчинами на улицах Парижа. Я выкормила, вырастила тебя, дала тебе воспитание, сделала тебя маркизой де Лимейль! И после всего этого ты заявляешь мне, что хочешь отомстить дворянину за свою честь и просишь меня подсказать тебе, как лучше его убить: ядом, кинжалом или из аркебузы!

Она замолчала, переводя дух. Лимейль знала, что буря еще не прошла. Щеки ее горели от стыда, ей хотелось бежать, но она не смела.

Не сводя глаз с бледного лица Изабеллы, на котором дрожали губы и брови, Екатерина произнесла:

— Смотри мне в глаза!.. Вот так! А теперь слушай внимательно. От того, как ты меня поймешь, будет зависеть твоя жизнь. Не смей и пальцем тронуть дворянина по имени Лесдигьер. Понятно тебе? Твоя глупость может обойтись мне слишком дорого: Монморанси мне этого никогда не простит. Без него, одной, мне не совладать… — добавила он тихо.

Екатерина села в кресло, подперла голову рукой и уставилась в окно. Изабелла стояла посреди комнаты — униженная, растоптанная, оскорбленная, не смея тронуться с места. По щекам текли слезы, и у нее не было сил поднять руку с платком, чтобы утереть их. Она знала, что малейший возглас или жест может вызвать новую вспышку гнева у королевы.

Помолчав с минуту, Екатерина вновь повернулась к ней и мягко заговорила:

— Впрочем, Изабелла, желание твое вполне естественно для женщины. Отомсти ему, если ты так этого желаешь.

Маркиза подняла на нее глаза. Но слова не шли с губ.

Королева улыбнулась:

— Нет, я не забираю своих слов обратно. Я хочу сказать, что есть другой способ, более удобный, который тебе и надлежит применить в данной ситуации.

Лимейль прерывисто вздохнула:

— Какой же?

— Отними у него любовницу. Это и будет для него настоящим ударом, и ты будешь вознаграждена. И уж после этого ему не останется ничего другого, как утешиться в твоих объятиях.

— Но… как же это сделать?

— Очень просто. Для этого тебе придется пожертвовать своим теперешним любовником.

— Конде?!

— Подскажи ему мысль — заняться баронессой де Савуази. О, этот самодовольный павлин сразу же бросится за юбкой, под которую он еще не лазал.

— Но ведь он мой любовник, мадам… по вашему же приказу…

— Ну и что же. Теперь ты останешься без любовника, это разожжет в тебе огонь злости и страсти, и ты с удвоенной энергией возобновишь атаки на Лесдигьера. К тому же, оставшись без любовницы, он и сам станет более покладист.

— А если у Конде не получится? Если она отвергнет его ухаживания так же, как отверг меня Лесдигьер?

— Поменять простого, захудалого дворянина на принца крови, на родственника королевской семьи! Да в своем ли ты уме, Изабелла, какая женщина откажется от этого?

— Ах, мадам, — тяжело вздохнула Лимейль и опустила голову, — не все в этом мире так легко и просто покупается, а ведь есть еще любовь…

— Полно, Изабелла! Любовь… Это только в романах. На самом деле существуют лишь холодный расчет и половые инстинкты. Ужели ты и впрямь думаешь, что эта баронесса влюблена в Лесдигьера или он в нее? Ничуть не бывало. Эта хитрая особа смотрит далеко вперед. Стремительный рост карьеры любовника ее вполне устраивает. Помяни мое слово, этот юноша вскоре станет капитаном, а потом и маршалом Франции. Монморанси богат, знатен и силен, он позаботится о своем любимчике. Я замечаю, кстати, что мой сын Карл тоже весьма благоволит к этому Лесдигьеру. Что же касается его самого, то баронесса де Савуази для него — лишь временное убежище, пристань для любовных утех. Предложи ему в свое время услуги Диана де Пуатье — и он ни минуты не раздумывал бы. Таков путь к власти, и этот Лесдигьер — не исключение.

— Выходит, все мои попытки были заранее обречены на провал?

— Напротив, ведь ему наверняка известно, что ты первая статс-дама королевы. Но есть причина, которая крепко держит его возле баронессы.

— Простите, мадам, но если она не захочет спать с Конде? Что делать тогда?

— Что делают с камнем, который лежит поперек дороги и мешает пройти? Его либо сдвигают в сторону, либо… сталкивают в пропасть.

Лимейль вздрогнула.

— Но, я думаю, до этого не дойдет, — успокоила королева.

— Да, но вдруг Лесдигьер и тогда, когда Конде завоюет баронессу, отвернется от меня?

— Тогда я отправлю тебя к Колиньи.

— А как же Лесдигьер?