Гуль. Харизма +20. Том 1

«+20», взятая в скобки против Харизмы, пульсировала красным, но даже без этого я крепко задумался бы. Все значения были ниже десяти, кроме Ловкости и Духовной мощи, чтобы последняя ни значила. Если сложить цифры за вычетом пульсирующей двадцатки, получится ровно семьдесят, и, кажется, теперь я знал, что такое «Правило Семидесяти». В этом свете вполне справедливо, что гуль имел Харизму 6, — на что ещё мог рассчитывать уродливый зловонный некрофаг с интеллектом тли? Но моя Харизма равнялась 6 + 20, что, вероятно, немало. Также, если брать десятку за усреднённый показатель, то я должен был быть довольно ловок со своими девятнадцатью. Все остальные показатели — просто слёзы: хилый задохлик без ума и… Мудрость 9? Вероятно, это очень мало, но я бы дал гулям ещё меньше.

— Вот, кем ты меня счёл, Анкрец? Падальщиком? Иронично для того, кто цепляется за труп под названием Единство.

Ниже располагался раздел, названный «Производные Таланты». Словосочетание было выделено тёмно-зелёным цветом, и когда я задержал на нём взгляд, проявилась аккуратная сноска:

«Каждый производный Талант привязан к одной из основных Характеристик; каждое очко, вложенное в ту или иную Характеристику, прибавляет ко всем зависящим от неё Талантам 25 % от единицы; при получении целого числа Таланта оно прибавляется к общему показателю соответствующей Характеристики во время активного игрового действия или спасброска; Таланты можно развивать не только путём вложения очков Характеристик, но и частой практикой их применения; также развитие Талантов влияет на качество игрового процесса, открывает путь к новым Способностям, Навыкам и Умениям».

Лишь после этой краткой и весьма доходчивой сноски я смог оценить список так называемых «Талантов», который предлагал «Новый Мир»:

Атлетика (Сила) 2.25

Акробатика (Ловкость) 4.75

Рефлексы (Ловкость) 4.75

Скрытность (Ловкость) 4.75

Живучесть (Выносливость) 2.25

Телосложение (Выносливость) 2.25

Обучаемость (Интеллект) 2

Магическая искусность (Интеллект) 2

Внимательность (Мудрость) 2.25

Медицина (Мудрость) 2.25

Проницательность (Мудрость) 2.25

Убеждение (Харизма) 6.5

Устрашение (Харизма) 6.5

Обольщение (Харизма) 6.5

Вот оно что? Сразу всплыло свежее воспоминание, — перед тем, как получить стрелу в бок, я был обнаружен бородатым коротышкой, хотя прятался очень даже неплохо. Среди Талантов числилась Внимательность, зависящая от Мудрости. Кто знает, какой смысл в такой связи, но что если он и заметил-то меня в той темени лишь потому, что его Внимательность от Мудрости превзошла мою Скрытность от Ловкости? Разумеется, это скоропалительные, и, скорее всего, неправильные выводы, но должно же у меня быть хоть какое-то понимание о местном «случае». В настоящем мире случайности существовали сами собой, но в этой игрушечной реальности не могло не быть суррогата, — сложного алгоритма.

Для исследования была ещё прорва информации, но желудок напомнил о себе и на этот раз я хотел есть до боли. Как там наставлял Ледо Нифтар? Перехватить управление мобом… понятно, моб — это теперь я. Голод никогда не оставит, и бороться с ним невозможно. Демиург «Нового Мира» знал, о чём говорил.

У этой оболочки были мощные органы чувств, я сосредоточился на обонянии и побрёл среди могил. Голод подгонял, поэтому, когда, наконец, что-то появилось, я ринулся по запаху, невзирая на сильную примесь опасности.

Возле многообещающей могилы копошилась целая стая существ. Они походили на гулей, но были звероподобны, ещё более приземисты, с иглами, торчавшими из загривков, массивными челюстями и плоскими лбами дегенератов. Остатки разума не позволили броситься в эту гущу тел, к зарытому на небольшой глубине лак… какая мерзостная мысль. Опять же, копатели не замечали, что со стороны к ним кралась сутулая фигура.

Она была довольно высока, подробности скрадывал чёрный балахон; за плечами виднелся большой мешок, а пальцы сжимали лопату.

Фигура метнулась, замахиваясь, и разрубила одну из тварей пополам, продолжила движение и отрубила голову второй, крутанулась, убив сразу трёх, размозжила череп, ударив плашмя, пнула ещё одну так, что треск костей долетел даже до меня. Существа пытались дать отпор, но, когда стая сократилась на три четверти голов, бросились бежать.

Я наблюдал, как чёрный балахон, потерявший к зверям интерес, заглянул в яму, постоял минуту, и стал закапывать. Он ушёл прочь крадущимся, неслышным шагом, а я ринулся на место схватки.

Запах парной крови дурманил сильнее лучших наркотических газов Сириуса. Ничто и никогда не было таким сладким, плоть трещала на зубах, рвались связки, я отдирал от костей огромные куски и глотал их так, не жуя, давясь, задыхаясь, но не в силах остановиться. Я пировал на чужой смерти, кормил не себя, а свой голод, и это было великолепно.