Гуль. Харизма +20. Том 1

Порыскав по комнатам, я вернулся за телами, перетащил их через задний ход в грязную кухню, оставил на плиточном полу. Затем отправился в гостиную, к элементу мебели, который назывался, если правильно помню, «секретером». Внутри нашлась сухая ломкая бумага, и архаичные письменные принадлежности. Чернила в стеклянной баночке давно высохли, а из бронзовых кранов на кухне вода не текла, так что пришлось использовать слюну. Еле удерживая перо пальцами гуля, я начал царапать послание. Хм, как бы начать?

«Понимания и процветания!

Написать Вам меня вынудили тяжёлые обстоятельства.

Будучи наслышанным о Вашем преподавательском таланте и богатом игровом опыте, отважился просить о помощи.

Вопрос весьма деликатен и, я смею утверждать, сложен. Возможно даже, что вы никогда не слышали о проблеме такого свойства. К сожалению, изложить подробности на бумаге не могу».

Я прервался, почувствовав за спиной движение, бросился в сторону, избегая брошенной статуэтки, развернулся, но в комнате никого не было. Повёл носом, оглушительно чихнул от витавшей в воздухе пыли, попробовал ещё раз, но зря, никаких запахов. Тем временем настольная лампа сорвалась со столика и устремилась мне в череп, затем был покрытый паутиной бюст и массивные часы с маятником. Я успешно уворачивался, мечась из стороны в сторону, однако, всё стало серьёзнее, когда со стены слетели два меча. Они завращались на манер лопастей вертоптера и мне пришлось опрокинуть стол, нырнуть за него; острия пробили дерево, одно несильно кольнуло меня в грудь.

— Это всё, или мне ещё от чего-то нужно побегать?

Высокий шкаф задрожал и стал скрипеть ножками по паркету, его стеклянные дверцы дребезжали, книги и безделушки на полках дёргались, словно пытались вырваться. Этим и ограничилось.

— Кажется, кто-то надорвался, — понял я и вернулся к письму.

«Прилагаю к этому посланию задаток. Выслушайте меня и, независимо от решения, он останется Вашим.

Если предложение заинтересовало Вас, прошу посетить заброшенный дом по улице Синих Полосок после заката.

Ваш почитатель.

Постскриптум: прошу, не применяйте летальную силу на упреждение, Вам ничего не грозит, хотя мой вид может и смутить».

Аккуратно сложив лист вдвое и подписав его, я взял половину своей награды и вышел из дома. Близилось утро, улицы освобождались, битва подходила к концу. Где-то она ещё тлела, но в большинстве мест можно было пройти свободно, только трупы валялись под ногами. Сколько еды… Я добрался до «Длинной утки», понаблюдал за трактиром некоторое время, подкрался к порогу, оставил послание с деньгами, громко постучал и бросился прочь.

К заброшенному дому возвращался уже в предутренних сумерках, внутрь забираться не стал. Возможно, то, что напало на меня там, накопит сил и всё же швырнёт книжный шкаф, когда буду спать. Нет уж, лучше вырою норку в саду под старым деревом и пережду день. Всё же солнце без туманной дымки слишком ярко для глаз гуля.

Я уже неплохо расположился в своём временном убежище и задремал, когда мозг пронзила внезапная мысль. Схватив оставшиеся деньги, я выбрался из норы, покинул участок и перебежал дорогу. Там стояла полная противоположность, — округлый уютный одноэтажный домишко с розовыми стенами и белыми резными наличниками. Перед ним на газоне росла яблоня и большие розовые кусты. Окапавшись в густой тени среди колючек, прижавшись к земле всем телом, я затих и стал ждать.

Не прошло и часа, как напротив заброшенного дома остановилась телега и наружу выбрались четыре индивида. Они кратко осмотрелись, взяли оружие и стали обходить дом. Некоторое время ничего не было слышно, а потом один вдруг вылетел через заколоченные окна первого этажа. Остальные тоже скоро появились, и, поддерживая раненного товарища, двинулись вниз по улице. Их возмущённые голоса звучали ещё долго.

В течение дня похожие компании появлялись ещё не раз. Некоторые шли обыскивать сад, другие вламывались в дом прямо через парадный вход и тогда изнутри доносился грохот и забавная брань. «Сын матери», — звучало потешно. У игроков родом из столичной системы Единства не было родителей, все они вышли из репопуляционных фабрик, поэтому слабо понимали по какому принципу Древние строили оскорбления.