Гуль. Харизма +20. Том 2 (СИ)

После обретения канопы мы, всё же, не сразу смогли отправиться на север. Спустились к подножью хребта, заночевали в живописной долине, по которой с воем носились ветра. Мэдлин поставила шатёр.

— Советую всем привязаться к этому месту, — строгим тоном сказала она.

— Уже.

— Сделала!

— Хорошо. Пусть ночью с вами ничего не случится.

Ведьма превратилась в поток света и исчезла.

— Пуфь нофю ф фами нифево не фуфифа, — передразнил гоблин и пнул подвернувшийся камушек.

Он никак не мог перестать злиться, избегал смотреть на меня, но злобу затаил. Потом я впервые увидел, как НИП, не имевший игрового списка друзей, использовал так называемые зёрна ветра. Набормотав послание в сжатый кулак, где было зерно, Ангус Гринботтом раздавливал шарик меж пальцев и в воздух улетал едва видный сгусток свечения. Обломки шарика выбрасывались и через некоторое время исчезали.

Лиззи перебирала краски, сидя у костра, её это занятие успокаивало.

Слушая звуки ночи и бормотание гоблина, я перемалывал мясо йети, его кости, сухожилия и хрящи, подкожный жир; вытаскивал из инвентаря и отправлял в ненасытный желудок повреждённые и промороженные потроха, рассматривал квинтессант.

— Ты это слышишь? — спросила Лиззи, вдруг подняв голову.

Я прислушался, кивнул, закинул кусок мяса в пасть и направился в темноту.

Вообще-то, я не столько слышал, сколько чуял. Уже около десяти минут нашу стоянку окружали какие-то существа, запах был мне вроде бы знаком, но, в то же время, и чужд. Как только отдалился от света, сразу стал видеть лучше, глаза расслабились. Источники запаха были уже близко, засели в кустарниках, не шумели.

— Я знаю, что вы здесь. Убью, если заставите ждать.

Никакой реакции. Повторил уже рыком, как гуль.

Они зашевелились, стали подниматься. Горные гули — если верить дескрипторам, — сильно отличались от равнинных. Более массивные, мускулистые, со спинами, покрытыми серой и белой шерстью и широкими приплюснутыми головами. В темноте горели красные глаза, большие горбаты носы жадно принюхивались, а из пастей капала слюна. Семь, десять, шестнадцать… двадцать две особи от десятого до четырнадцатого уровня. Неплохая стайка, мне бы такую. А ещё один альгуль, особенно массивный и мохнатый, с предплечьями, обмотанными ржавой цепью и ожерельем из крупных копейных наконечников на шее.

Вожак постарался максимально выпрямиться, но всё равно был заметно меньше меня, подошёл, стал нюхать. Его мускулистые руки свисали вдоль туловища и чуть спереди, как у обезьяны. Двадцатый уровень.

— Ходячая еда, — харкнул он, глянув мне за спину.

— Вижу, синтаксис у равнинных и горных гулей довольно схожий, более сложное общение между алгоритмами не нужно, — вздохнул я. — Впрочем, гули Лэнга намного развитее в этом отношении. Прекрати таращиться, эта ходячая еда — мои запасы.

— Запасы? — прорычал альгуль.

— Еда на потом.

Эта концепция их потрясла, мобы стали переговариваться, трясти головами, а вожак раздражённо заворчал:

— Не бывает на потом. Еды мало всегда.

— Разумеется, с нашими-то аппетитами. Но здесь вы еды не найдёте.

— Жадничаешь, — прорычал альгуль, скрючивая толстые пальцы, — сам всё сожрёшь!

Воздух был стылый, зловонное дыхание гулей превращалось в парок, они боялись, как и положено нашей породе, но присутствие альгуля даже их превращало в силу. Двадцать две особи, да ещё и не мусор, каким был я сам в начале. И вожак большой, уверен, несмотря на разницу в уровнях, он сможет прокусить мою броню. Что делать? Гаргуль в голове кипел от ярости, он хотел разорвать и сожрать этих наглых тварей, а я размышлял, стоило ли поддаваться? В конце концов это были даже не живые существа, — алгоритмы, агрессивные, тупые, придуманные именно для того, чтобы настоящие люди развлекались, побеждая их. Почему бы не дать разминку лапам?

— Возможно, потому, что в любом из этих несчастных может сидеть такой же невезучий индивид, как я, чувствующий всю боль и беспомощность.

— Что?

— Сам с собой говорю. Вот. — Вывалил из инвентаря всё, что осталось от дикого йети. — Тут достаточно, чтобы немного приморить червячка, берите и уходите, завтра может повезти больше.

Гули подались вперёд, но альгуль зарычал.

— Мало. Возьмём ещё одну ходячую еду, выбирай сам, какую? Можем мокрую, но мелкую, можем большую, но сухую. Какую?

Я вонзил когти ему в левое плечо и рванул. Оглушительно затрещали мышцы и жилы, рука с хрустом вышла из сустава, а бывший хозяин завыл на все окрестные горы. Я ударил его наотмашь, разворотив шипами костяшек половину морды, а потом навалился, давя всем весом, пока не сложил альгуля пополам.

Всё-таки, это тело было невероятно сильно.

Вскрыть череп оказалось не так просто, — у альгулей толстые кости, когти соскальзывали со лба, раздирая шкуру. Мне надоело и в ход пошли зубы. Когда в голове не осталось ни мозга, ни квинтессанта, добыча перестала быть интересной.

— Ешьте и убирайтесь.

Я пошёл обратно к лагерю.

— Всё, сегодня они нас не потревожат.

— Вообще-то, — мумия почесала парик, — я слышала голоса в голове, как будто канопа пытается говорить со мной из того ящика. Просто хотела узнать, не слышишь ли их ты?