ГУЛАГ. Паутина Большого террора

В пятом лаготделении 1400 заключенных, главным образом украинцы и прибалтийцы, отказались выходить за зону, вывесили черные флаги и, как сказано в докладной записке, «вели себя крайне агрессивно». Затем, когда начальство попыталось отгородить бараки от продовольственных складов и ввело для этого в зону 40 вооруженных солдат, заключенные в количестве более 500 человек пошли в атаку. Они «с шумом, свистом, нецензурной бранию и возгласами „ура“» кидали в солдат камни, бросались на них с кольями, пытались выхватить у них оружие. Согласно докладной записке, «в самый критический момент нападения на охрану солдаты открыли огонь по нападающим заключенным и после произведенных выстрелов заставили их лечь на землю. После чего заключенные стали выполнять все указания охраны и лагерной администрации»[1704].

По данным МВД, в пятом лаготделении погибло двадцать три заключенных. Очевидцы же утверждают, что за несколько дней в разных лаготделениях Норильска было убито несколько сотен лагерников.

Таким же способом была подавлена и воркутинская забастовка. В одном лаготделении за другим солдаты и надзиратели входили в зону, выводили оттуда заключенных, разбивали на сотни и вели в тундру для «фильтрации», т. е. выявления зачинщиков. Чтобы люди выходили охотнее, московская комиссия во всеуслышание пообещала, что дела заключенных пересмотрят, а организаторы забастовки не будут расстреляны. Уловка сработала: один из участников волнений впоследствии объяснял, что начальник комиссии генерал армии Масленников разговаривал «по-отечески» и лагерники ему поверили[1705].

Однако поверили не все. Заключенные, работавшие на шахте № 29, прекратить забастовку отказались. Тогда власти, в распоряжении которых были солдаты, решили разогнать толпу струями воды из пожарных шлангов: «Но не успели они размотать шланги и пустить воду, как Рипецкий дал сигнал рукой, и заключенные пошли вперед стеной. Они выкинули машину из ворот как детскую игрушку … Солдаты дали залп прямо в толпу. Но мы стояли, сцепившись руками, и в первый момент никто не упал, хотя многие были убиты или ранены. Только Игнатович, немного опередивший остальных, был один. Мгновение он стоял словно бы в изумлении, потом повернулся к нам. Губы его шевелились, но слов слышно не было. Он выбросил вперед руку и упал.

В этот момент раздался второй залп, за ним третий, четвертый. Потом заработали пулеметы».

Оценки числа убитых на шахте № 29 опять-таки сильно различаются. В докладной записке МВД говорится о 42 убитых и 135 раненых. Но очевидцы вновь утверждают, что погибшие и пострадавшие исчислялись сотнями[1706].

Забастовки были подавлены, но ни тот ни другой лагерь не успокоился по-настоящему. В оставшиеся месяцы 1953-го и в 1954 году в Воркуте и Норильске, в других лагерях, как особых, так и обычных, спорадически вспыхивали волнения. «Наследием забастовки стал победный дух, его поддержанию способствовало увеличение зарплаты, которого мы добились», — писал Нобл. Когда его перевели на шахту № 29, где разыгралась трагедия, заключенные, оставшиеся в живых, с гордостью показывали ему шрамы[1707].

Люди в лагерях становились все смелее, протесты происходили практически повсеместно. Например, в ноябре 1953 года забастовали 593 заключенных Вятлага. Они требовали ликвидировать «затруднение с выплатой зарплаты заключенным, ненормальности в обеспечении вещевым довольствием и санитарном обслуживании». Администрация пошла на уступки, но заключенные выдвинули новое требование: распространить бериевскую амнистию на «антисоветчиков». Забастовка закончилась, когда ее организаторов перевели на тюремный режим[1708]. В марте 1954-го группа «бандитов» захватила один из лагпунктов Каргопольлага. Они потребовали лучшей еды — и водки[1709]. В июле 1954-го «900 заключенных Кожимского отделения Интинского лагеря держали недельную голодовку в знак протеста против убийства охраной заключенного Смирнова, которого живым сожгли в карцере. Заключенные составили и распространили в зоне и поселке листовки с объяснениями причин голодовки и требованиями к администрации. Голодовка была прекращена после прибытия московской комиссии и удовлетворения требований протестующих». В Минлаге — особом лагере, находившемся рядом с Интинским, — «бастовали бригадами, участками и сменами, целыми шахтами и лагерными отделениями»[1710].

Замышлялись новые волнения, и власти это знали. В июле 1954 года начальник ГУЛАГа направил министру внутренних дел Круглову показания заключенного-информатора о разговорах, которые вели при нем заключенные украинцы в Свердловской пересыльной тюрьме. Из Горлага, где они участвовали в забастовке, их теперь везли в другой лагерь, но они готовились к новым актам протеста: