Гуляевы

Неизвестно, сколько бы длилась эта возня – с криками, матами, взаимными оскорблениями – если бы на шум не выскочила из подворотни здоровая собака, метнувшаяся к борцам вольного стиля. Никитос успел вскочить на ноги и дать дёру, а Рыжий попал «под раздачу», визгливо отбиваясь от разъярённого пса. Проворные однокашники, получив свою порцию адреналина, сбежали в кафе, где попадали на диваны, раздираемые диким хохотом. Благо, в ситуацию вмешались охранники, которые спасли забздевшего Рыжего, отогнав собаку.

После этой пьяной истории, когда оба воздыхателя предстали клоунами, выставив себя на посмешище всей группы, Никитос решил, что пора валить из вуза. С легким сердцем написал он заявление об отчислении, после чего вышел из приёмной даже не радостный – окрыленный! Впереди новая интересная жизнь, и больше никакой учебы! Никитос шёл бодрячком по институтским коридорам, снисходительно посматривая на студентиков, чьи разговоры вертелись вокруг семинаров да лекций. Скука смертная! Никитос ни то жалел, ни то презирал всю эту шатию-братию, оттиравшуюся у расписания. Еще недавно он был таким же чудиком, нервно грызущим ногти на экзаменах, тревожно ожидая своей очереди на «эшафот». Лебезил перед преподавателями, улыбался декану, хотя ненавидел их. И вот – всё позади! Мосты сожжены! Никитос чуть ли не пинком открыл дверь института, выбежав на волю, в ясное морозное утро. К солнцу, к небу! Вахтер сердито посмотрел на шалопая, строго погрозив пальцем. Никитос заржал – что ему придурковатый надзиратель? Он, Гуляй-Разгуляй, теперь свободный человек. Прощай, деспотия! Vive la liberté!

Придя домой, Никитос неспеша, растягивая удовольствие, складывал в большой мешок для строительного мусора наследие проклятого прошлого: «шпоры», конспекты, учебники, контурные карты. Особенно ему была ненавистна «Педагогика» под редакцией профессора Пидкасистого. Злопамятный студент решил устроить над ней «суд Линча», разорвав на части постылый учебник. Избавившись от «хлама», Никитос вытащил мешок к мусорке, у подъезда, и швырнул баул куда-то между грязных бачков. Напоследок, с чувством пинул один из них, сопроводив покатившийся бак отборным матом. Ворона, наблюдавшая на осиновой ветке за непотребством, злобно каркнула, обличая «фулигана». К ней присоединились другие вороны, устроившие грандиозный шухер на весь двор.

По случаю обретенной свободы был устроен фееричный загул. Никитос заранее подсуетился, заняв деньги у приятеля. Что говорить – повод исключительный! Празднование Дня независимости длилось почти неделю. Никитос с приятелями болтался по кафешкам, исподтишка подливая в графин купленную в магазине водяру. Произносились заздравные тосты, победные спичи…Со стороны можно было подумать, что молодой счастливый отец празднует рождение первенца, пока жена мается в роддоме.

«План новой жизни – каков он?» – спрашивал себя Никитос, отмокая в горячей ванне, после завершения гулянок. Хотелось найти непыльную работёнку, желательно со свободным графиком и достойной зарплатой. В идеале, конечно, замутить фриланс. Но Никитос ничего не умел делать, кроме никому не нужного рифмоплетства. Писать эксклюзивные стишки на заказ, для чествования Иван Иваныча или Марьи Петровны ему было противно. Читая «шедевры» графоманов на просторах интернета, Никитос мучался приступом моральной тошноты. До чего же мерзко звучали приторные, бездарные творения:

Чтоб был достаток, радость, улыбки,

Чтобы прощались тебе все ошибки,

С юбилеем сегодня поздравить спешу,

Выпить за праздник твой я хочу!

То, что «на ура» проходило у обывателей в разгар пьяных застолий, угнетало тонкий эстетический вкус Никитоса. Он всё больше убеждался, что большинству населения высокое искусство нужно как козе баян. Какой там Пушкин, Блок, и, простите, Мандельштам? «Пусть в жизни откроются все двери, а за окном слышатся соловьиные трели!» – декламировал рядовой россиянин, читая магазинную открытку с готовым текстом и срывал бурные аплодисменты подвыпивших гостей. Культур-мультур под рюмочку «чая». Вне застолий типичных граждан поэзия вообще не интересовала. Впрочем, что обыватели…Даже в редакциях на поэтов смотрели как на городских сумасшедших, отказываясь брать на рассмотрение выстраданные «слагания».

– За ваш счёт – напечатаем всё, что угодно – сказал Никитосу менеджер местной типографии, услужливо подсовывая прайс. – Цены у нас – очень приемлемые, не то, что у конкурентов. Вам сколько экземпляров? Учтите, чем выше тираж, тем меньше цена за один экземпляр. Давайте, для начала, изготовим 100 штук. Ну-ка, посчитаем…

Никитос чуть не взвыл от боли, когда менеджер озвучил сумму «минимального тиража». Где взять такие деньги?

– А что, если кредит? – подкинул идею опытный менеджер. – Вот моя визитка – звоните в любое время. Будем рады сотрудничеству!