Гуляевы

Вместо паршивенькой комнатушки на окраине города, с алкашами и тараканами, Никитос арендовал шикарную «трёшку» в новом микрорайоне. Эксклюзивный дизайнерский ремонт в стиле лофт, итальянская мебель, встроенная немецкая техника – здесь было всё, о чем мечтает «средний класс», не говоря уже о малоимущих слоях населения. Панорамные окна открывали чудесный вид на сосновый лес и акваторию Волги. Квартиру ему «подогнал» Жентяй через одного знакомого программиста, который отбыл на работу в Германию, намереваясь со временем получить тамошнее гражданство.

Весной Жентяй помог другу с правами, и вскоре Никитос приобрел новенький «Ford Focus». В машину он влюбился без памяти, выезжая ранним утром на пустынные проспекты, для отработки водительских навыков. Никитос быстро освоился за рулем, и уже через пару месяцев гонял по ночному городу, врубив сабвуферы.

На обед, он мчался из промзоны в городские кафешки, где жадно уплетал бизнес-ланч, напирая, главным образом, на колбасно-мясные блюда. В субботу молодой буржуа выбирался с приятелями в рестораны. Придирчиво изучал карту бара. Хотелось попробовать все эти экзотические напитки народов мира: текила, ром, джин, абсент и т.д.

Он окончательно забросил свою эпическую поэму о России, вспоминая о ней как о смешном и глупом грешке юности. Однажды, смеха ради, Никитос попытался написать хотя бы пару строк, но кроме «облака белели в вышине» не смог придумать ничего путного. Да и «облака» эти размашисто перечеркнул, понимая бездарность родившихся строчек. Вырвал листок из тетрадки, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в унитаз. Всё, с поэзией было покончено! Его еще пару-тройку дней преследовали, словно призраки, «облака белели в вышине», вызывая чувство отвращения к литературе, казавшейся теперь нелепицей, созданной исключительно для школьных училок с неуравновешенной психикой.

Никитос удивлялся собственной тупости: зачем он столько времени и сил тратил на эту ненужность под названием «Думы о России»? Кому сейчас нужны стишки? Да еще с историческим экскурсом, с претензией на философско-мировоззренческую парадигму? Бред…Особенно было неприятно вспоминать, как по-пьяни Никитос трепался всем о «грандиозной поэме», которая потрясет российское общество и вызовет небывалую дискуссию от Калининграда до Хабаровска. Так, в жарких спорах о судьбах страны, в муках исторической рефлексии, будет вызревать та самая национальная идея – основа для «большого скачка». Трамплин в светлое будущее.

– Ждём, ждём…– заверяли приятели, посмеиваясь над непризнанным гением и называя его за глаза «чудиком».

«Кретины!» – думал про них Гуляев. Сейчас эта публика заискивала перед Никитосом, ибо в основной своей массе была обременена финансовыми проблемами, завидуя той веселой, разгульной и сытой жизни, которую вёл несостоявшийся поэт. Да, в отличие от этих нищебродов, увязнувших в кредитах-ипотеках, он многое мог себе позволить. Например, посещение эротических массажных салонов, ну и других «центров досуга», с полным набором услуг.

Тем не менее, романтичный Никитос мечтал встретить девушку своей мечты, с которой они будут прекрасно проводить время, не заморачиваясь насчёт семейно-бытовых проблем. Никакого брака, только отношения! Опыт старших братьев, Юрия и Антона, доказал ему: хочешь почувствовать себя неудачником – женись!

– Держись от этого подальше…– упредил Никитоса приятель, которого после третьей просрочки платежа турнули из ипотечной квартиры, вместе с женой и сыном. – Не плоди нищету!

После ряда смешных попыток завязать отношения, Никитос, наконец встретил ту, которая покорила сердце дистрибьютора, заставив его отказаться от пьяных кутежей.

Был я весь – как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Её звали Лиза, но весь такой эстетичный, гламурный Никитос предпочитал называть свою пассию на западный манер – Эльза. Она была из семьи педагогов. Среди прочих девиц, болтающихся по кафешкам, Эльза выделялась страстью к литературе. Нет, её не волновало творчество мега-популярных Дамцовой и Арининой. Все те книжонки, которые охотно читали домохозяйки и пенсионерки, Эльза презирала. Она была влюблена в мировую классическую литературу, особенно – европейскую. В её комнате стоял большой книжный шкаф, заставленный сочинениями: Ремарка, Хемингуэя, Драйзера, Гюго, Фолкнера, Экзюпери, Джойса, Кафки и т.д. Еще одной страстью Эльзы был мировой кинематограф. Она была без ума от старых французских и итальянских фильмов 50-80 годов, которые, по её мнению, превосходили голливудский «ширпотреб». Никитос не соглашался с ней, выделяя, среди прочих, американские шедевры. Собственно, на этой почве – любви к ретро-фильмам и завязалось ресторанное знакомство, которое вскоре переросло в большое и светлое чувство.