Гуляй Волга

– Зверя противу прежнего стало меньше, – вздохнул Сабанак, – и рыбы меньше, и скота убавилось. С трудом собрал то, что собрал и на твой двор привез, многие мои люди, побиты, атаман, а иные сами померли. Коли вру – не встать мне с этой лавки.

– За прошлый год жители твоей волости недодали Кучуму шесть сороков соболей, да под десять тысяч шкурок беличьих, песцовых, бобровых и лисиц шубных. Того недодобранного ясаку тянуть с вас не стану, а за нынешнее платите сполна.

До крайности удивленный всезнайством Ярмака, мурза забормотал растерянно:

– Драл с нас Кучум-хан ясак и за старых, и за увечных, и за мертвых. Соболей бирывал с пупками и хвостами, лисиц с передними лапами, а мы те пупки, хвосты и лапы продаем торговым людям да с того сыты бываем... Коли ни во что ставишь мои слова, атаман, – рви мое дыхание.

Ярмак зачерпнул полную чашу пьяной араки и подал татарину:

– Пей... Служи мне и прями, за то и я тебя и всех твоих близких родичей от ясака освобожу. Корми моих казаков, что пошлю с тобой за сбором ясака, корми и береги, за то и я тебя беречь буду. А коли какую зацепку учинишь, или обидишь чем, или ясаку не соберешь сполна – и тебе, Сабанак, зло сотворю: пошлю на землю твою огонь да востру саблю гулять... В обратный путь посылай с казаками провожальщиков от стойбища к стойбищу, от стана к стану и от людей до людей.

– Ярарынды, атаман. Мое ухо, как капкан, что в него попадет, то не вырвется.

Ярмак взглянул на Ивана Кольцо и снова заговорил:

– Ты, Иванушка, по первой воде плыви на Конду-реку, народы тамошние под свою шашку преклони и данью обяжи... [147/148]

– Как велишь собирать батюшка? С души, с дыму или с лука?

– Собирай, как тебе рассудится, чтоб суме казачьей не было убыли, а земле бы тамошней тяжести не навесть и людей ясашных от нас не отогнать бы. Себе бери, да и жителям оставляй, чтоб с голоду не помирали. Князь Ишбердей жалуется на тебя. Ты-де с казаками напал на Большую Конду, юрты вогульские распустошил, людей-де много у них побил до смерти да жен и дочерей ихних понасильничали. Тогда же вы утащили у него два венчика серебряных, завитцо золотое, цепочки золотые, чарку золоченую, полтыщи соболей и много бобров и лис чернобурых. А он-де ныне сам живет, по лесам бегаючи... От сего дня велю тебе, Иван, от зла и дурна удерживаться и брать ясак где жесточью, а где и ласкою.

– Ласкою невозможно, чтоб без недобору, – буркнул Кольцо и покосился на таращившего глаза, захмелевшего Ишбердея, – не люди, а чистая скотина. Шляются, как шальные, с места на место, с реки на реку, с зимовья на зимовье, не сыщешь ни одного и ясака не возьмешь. Под Кандырбаем на жирах (станах), где они живали, ныне их уже нет. Люди кочевые, а не сидячие: где похотят, там и живут. А за Кондой, на болотах народ вовсе дикой: привезли ясак, пометали соболей и лис на реке на лед и откочевали. Нашелся из них один храбрый да и тот побоялся к нам в избу зайти – связки рухляди подавал нам в окно на шесте, и мы, чтоб не спугнуть его, из избы не вышли, и в окно ему отдарки пометали.

– Ласковое слово кости ломит, – повторил Ярмак. – Назови с собой двадцать казаков, которые были бы расторопны и не воры. Попа Семена прихвати, а то зажирел, бес, и глаз не видать. Вогулов и остяков крести, учи молитвам и в служилые люди верстай и жалованье сули да подарками одари. Скажи князьям и мурзам, чтоб переходили в нашу веру и коли похотят – пусть едут ко мне служить.

– Волков на собак в службу звать, – буркнул кто-то из угла.

– Еще наша забота, – продолжал Ярмак, – зелейный промысел завести, чтоб с порохом быть нам во все дни. Покличь, Мамыка, мастеров зелейного дела среди своих зипунников. Якуна Зуболомича за бока возьми: шатался он по многим царствам и должен то дело знать. А там, коли всемогий, в троице славимый бог поможет нам устроиться, зазывал на Дон и Волгу пошлем, пускай приходят с Руси в Сибирь жить и кормиться сбродники, сироты и голюшки понизовые... Немалое дело – соседей своих вызнать допряма и торговлишку прибыльную с ними завести. Свинец и серебро, чугуны и котлы, сукна и булаты – всего наменяем на рухлядь вдоволь. Настрочи-ка, Петрой Петрович, зазывную грамоту бухарским и хивинским купцам. Весна-де близка, приезжайте без опаски и торгуйте беспошлинно... А ты, Брязга, по первой воде плыви в низовья Иртыша и [148/149] на Обь-реку, да, смотря по тамошнему делу, на месте усторожливом городок сострой, откуда бы было способно следить за тамошнею торговлею и за приезжими купцами, и самоедам чтоб острашка была, а то живут они в удалении и руки нашей над собой не чуют. У купцов, кои приходят с Руси без пошлинных грамот, товаришки отнимай, а у коих грамоты есть, с тех выжимай сбор явочный, сбор поголовный, сбор амбарный да отъезжую деньгу.

Татарским мурзам и старшинам на прощанье Ярмак сказал: