Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.)

Сяо-юй отерла слезы и приказала служанке по имени Ин-тао поднять полог, зажечь свечу и подать Ли И кисть и тушечницу. Когда у Сяо-юй оставалось свободное время после игры на лютне и цитре, она любила заниматься поэзией и каллиграфией. Все ее ящики, кисти, тушечницы принадлежали когда-то отцу ее, князю Хо. Она вынула из вышитого мешочка длинный кусок белого шелка и подала его Ли И. У него был дар импровизации: взяв кисть, он вмиг написал торжественную клятву. Юноша клялся луной и солнцем, призывая в свидетели горы и реки. Каждая фраза глубоко трогала своей искренней нежностью. Кончив писать, Ли И велел Сяо-юй спрятать этот залог его верности в ларчик с драгоценностями.

С той поры Сяо-юй и Ли И полюбили друг друга, как зимородки, что неразлучной четой летают в облаках. Два года не разлучались они ни днем, ни ночью. Весной следующего года, когда объявили итоги столичных экзаменов, Ли И оказался первым в списке и получил назначение на должность правителя канцелярии в управлении уезда Чжэнсянь.

В четвертую луну Ли устроил прощальное пиршество в Дунло. Вся его родня из Чанъани съехалась на этот пир.

Прелесть поздней весны уже сменилась пышной красотой раннего лета. Когда гости разошлись, сердца Ли И и Сяо-юй наполнились печалью.

— Ваш талант снискал вам высокое положение и громкую славу, — молвила Сяо-юй, — люди глубоко уважают вас, и много найдется таких девушек, которые захотят связать себя с вами брачными узами. Да и ваши почтенные родители постараются избрать для вас подходящую жену. Когда вы уедете отсюда, то уж наверное вступите в выгодный брак, и клятвы верности станут пустыми словами. Хотела бы я высказать вам одну просьбу. Я навсегда отдала себя вам, но не знаю, согласитесь ли вы меня выслушать.

В тревоге и изумлении Ли И спросил:

— Чем я провинился перед тобой, что ты говоришь мне такие слова? Скажи мне, чего ты хочешь, и я непременно исполню твою просьбу.

Сяо-юй ответила:

— Мне восемнадцать лет, вам двадцать два; вы можете жениться и в тридцать лет. Подарите мне еще восемь лет счастья, я хочу вложить в них любовь всей моей жизни. А потом сделаете хороший выбор, возьмете в жены девушку из знатного дома. Я же тогда отрешусь от всех мирских забот, остригу волосы и облачусь в монашеские одежды. Вот мое единственное желание, ничего больше я не прошу.

Ли И был смущен и растроган до слез.

— Когда я клялся ясным солнцем быть верным тебе в жизни и даже после смерти, то мне казалось, что и этого еще слишком мало. Как же посмею я думать о других женщинах? Умоляю, не сомневайся во мне и спокойно жди меня. В восьмую луну доберусь я до Хуачжоу и сразу же отправлю за тобой посланца. Разлука будет недолгой.

Вскоре Ли И поехал на восток. Но не успел он прибыть на место службы, как попросил отпуск, чтобы посетить своих родителей[69] в Восточной столице. Еще до его приезда мать решила женить сына на двоюродной сестре из рода Лу. Заочный сговор уже состоялся. Матушка Ли И была женщина строгая и решительная, юноша не посмел ослушаться. Ему оставалось лишь вежливо поблагодарить ее. Сразу же был назначен день свадьбы.

Род Лу тоже считался очень знатным. Жених должен был потратить миллион на подарки и приемы. Меньшим обойтись было невозможно. Семья Ли И давно уже обеднела, надо было занять деньги. Юноша объехал всех родных и знакомых в поисках денег, пересек даже реки Цзян и Хуай. На это ушла вся зима. Ли И нарушил клятву верности и со дня на день откладывал поездку к своей возлюбленной. Он не подавал о себе никаких вестей в надежде, что она отчается и перестанет ждать. Родных и друзей своих он просил ничего не сообщать ей о нем.

Время шло, а посланцев Ли И все не было. Сяо-юй пыталась хоть что-нибудь узнать о нем. Каждый день до нее доходили пустые и противоречивые слухи. Сяо-юй обращалась к гадалкам, посещала шаманок. Тревога и печаль ее все росли. Так прошло больше года. Сяо-юй чахла от тоски в своих одиноких покоях и наконец тяжко заболела. Писем по-прежнему не было, но она не теряла надежды. Щедро одаривала родных и знакомых, лишь бы они принесли ей какую-нибудь весть о любимом. На это требовалось много денег, и Сяо-юй тайком посылала своих служанок продавать одежду и драгоценные вещи.

Чаще всего служанки ходили в лавку торговца Хоу Цзин-сяня подле Западного рынка.

Как-то раз Сяо-юй велела служанке Вань-ша отнести Цзин-сяню головную шпильку из пурпурной яшмы. По дороге служанка встретила старого придворного ювелира. Увидел он у нее в руках шпильку и сказал:

— Это украшение моей работы. Когда младшая дочь князя Хо впервые собиралась сделать высокую прическу, мне заказали эту шпильку и заплатили за нее десять тысяч монет. Я сразу узнал ее. А ты кто такая и где взяла эту вещицу?

Вань-ша ответила: