Гуляла смерть в фате венчальной

— Ну, и на том спасибо… — Валентин обреченно махнул рукой. — Лев Иванович, я надеюсь на вас как на порядочного человека и высококлассного специалиста в области сыска. Когда вся эта белиберда закончится — а я надеюсь, что это случится очень скоро, — я постараюсь не оказаться неблагодарным.

Гуров тут же упреждающе вскинул руку:

— Ни о каких благодарностях даже не будем вести разговор! — строго предупредил он.

— Конечно-конечно! — охотно согласился тот, явно что-то задумав. — И еще, Лев Иванович. Хотел бы прояснить один личный момент, о чем пока даже Элла не знает. Да, Эл, есть такая вещь. Просто я опасаюсь, что, когда вы до этого докопаетесь сами, ко мне появится слишком много вопросов, что может повлечь какие-то новые подозрения. Так вот, на самом деле моя изначальная фамилия — Слепцов. Я сын того зампреда, который… Ну, у которого с покойным Виктором Евгеньевичем когда-то произошел конфликт…

Элла с округлившимися глазами изумленно взирала на мужа. А тот рассказал о том, что после смерти главы семьи Слепцовых его мать повторно вышла замуж за ленинградца, начальника крупного строительного треста Алексея Золотилова. Валентин на ту пору был уже совершеннолетним, учился в экономическом вузе. Алексей Золотилов, у которого никогда не было детей по причине здоровья, воспринял Валентина как своего законного наследника. Но у него было условие — наследник должен носить его фамилию.

Валентин отказываться не стал. К своему отцу он не питал особо нежных чувств. Он хорошо знал о том, что тот всю жизнь изменял матери, что гораздо больше любил сына, рожденного ему одной из многочисленных любовниц, нежели законного. Их взаимоотношения всегда были натянутыми и весьма прохладными. Поэтому он охотно обменял паспорт, из Слепцова Валентина Тимофеевича обратившись в Золотилова Валентина Алексеевича.

— …Элла, надеюсь, ты не захочешь… ну… пересматривать наши отношения? — особо отметил он, обращаясь к жене. — Я еще тогда, когда Лев Иванович у нас дома рассказал о том, как он помог Виктору Евгеньевичу — честное слово! — я сам впервые в тот момент многое понял и очень хотел тебе рассказать об этом. Но… Отчего-то не решился. Может, просто струсил? Теперь ты знаешь все. То, что случилось когда-то у Бути, и то, что мы с тобой встретились, — тоже отчасти какая-то непонятная мистика. Тебе не кажется?

Некоторое время помолчав, Элла поднялась со стула.

— Да, тут есть над чем подумать… — задумчиво сказала она. — Ну, что, будем собираться домой?

— Да-да, конечно! — закивал Золотилов, тоже поднимаясь на ноги. — Где там и что надо подписать? Я — как пионер: всегда готов!

Когда супруги скрылись за дверью, по телефону внутренней связи позвонил Орлов:

— Лева, Золотилов еще не приезжал?

— Я их с женой уже отпустил, — как о чем-то, само собой разумеющемся, сообщил Лев.

— Как это — отпустил?! — недоуменно спросил тот. — В министерстве есть мнение, что его следовало бы хотя бы для проформы задержать, там, на сутки-двое… Ну а теперь мы просто будем глупо выглядеть в глазах руководства и общественности. Тут, блин, вся пресса скажет: угрозыск прогнулся перед толстосумом и побоялся его задержать даже при наличии явных доказательств его вины.

Гуров иронично рассмеялся.

— Да ни хрена он его не убивал, этого Коконина… — в его голосе явственно сквозили нотки снисходительности. — Своему чутью я доверяю намного больше, чем сфабрикованным уликам.

— Постой-постой… — Петр несколько растерялся. — Ты хочешь сказать, отпечатки пальцев на бите — не его?

— Формально — его. А реально… Ты про три-д-принтер слышал? Они ведь уже есть, эти фантастические штучки-дрючки. Хоть и стоят фантастических денег. Как это делается? Берется тот же фужер, где остались «пальчики» любого из нас. Они снимаются, сканируются и распечатываются специальным лазерным устройством на силиконовой матрице. Все — бери готовую рельефную «ладошку» и накатывай папиллярные линии на что угодно, хоть на атомную бомбу. Кстати, там, где воюют супербогачи, и атомная бомба может стать средством разборки — представь себе!..

Ошарашенный его техническими познаниями, Орлов сразу даже не нашелся что сказать. Но потом его буквально прорвало.

— Лева, — даже не сказал, а заорал он, — что ты мне вешаешь на уши какую-то бредовую лапшу?!! Это что же ты предлагаешь? Получается, теперь и я тоже должен повторить, например, министерству твою фантастическую версию?!! Да меня и куры засмеют!..

— Охолонь… — все с той же иронией, но одновременно строгим тоном Гуров решительно остановил поток генеральского возмущения. — Чего ты раскипятился, как холодный самовар? Золотилова я оставил под подпиской о невыезде. Далее. Прямо сейчас я еду в Твердовское ОВД, сам лично гляну на главную улику. Заодно встречусь с теми юными «ветрогонами», которые столь удачно ночью — представь себе! — на ходу запомнили до мелочей номер «бэхи»! Они же только этим и занимаются — гоняют по городу и попутно запоминают номера всех увиденных ими машин. Больше ж им делать нечего. Верно?

В трубке снова установилось молчание.