Гулящие люди

– Отойди! Смеяться у меня нечему. В ближней роще, служилые, нарубить указую плотов, камышом покрыть. Камыша нам не искать – много лежит его по вражкам, водопольем накиданного. Плоты и камыш переправить на калмыцкую сторону. Взять запасные верви, чтоб из плотов мост связать. По мосту пустить стрельцов и датошных с пищальми. Калмыки по мосту не пойдут, они завсегда плавью. Туда же переправить пушки, четом четыре-пять! И все дело! Все тут…

– А можно ли и когда ждать калмыков, боярин? – спросил, склоняя голову и запахивая синий кафтан, полуполковник.

– Прийти должны день-два годя – для сговору людей Дайчина Тайши посланы головы Нелюбов Никифорко и Янов Сенька! – Воевода стукнул в пол шатра, покрытого ковром, тростью.

– Они же и к Стеньке Разе посланы?

– Они и к ворам зайдут!

– Сговора с калмыками до сей поры головы не объявили? – допытывался полуполковник.

– Сговор должен быть! Сыроядцам посулы даны…

– Но ведь уже два дни истекло, а головы от Разина не вышли… – настойчиво говорил полуполковник.

– И не вернутся! – мрачно, насупив брови, сказал бородатый голова.

– Лжа! Берегись, служилой, воеводе и воинским людям говорить облыжно.

– Не вернутся, боярин! Разин их повесил на стене Яика-городка, – тряхнул бородой голова и отошел.

– Честно ли молвил?

– Правду говорю!

– Эй, служилые! Готовиться к бою… – вскочил на ноги воевода и сел. Его белесые глаза широко раскрылись. Махая тростью, приказывал: – Рубить плоты! Резать камыш, готовить верви и лестницы! Переправить пушки… Я знаю – с реки стена вполу ниже той, где воротная башня. Через мост натаскать песку, завалить рвы, подрубив частик… Лезть и бить по ворам из мушкетов, а с берега из пушек… Спереди к Яику подвижной городок подвести, делать отвод, а пущее нападение с реки – так и знать всем!

– Чаю я, боярин и воевода, река бедовая – унесет мост! – оскалил зубы тут же Федор Носов.

– Зубоскалов не терплю! Пошли на дело!

Головы ушли.

– Дурак! – сказал Федор Носов.

– Пошто? Он – родовитой боярин! – пошутил кто-то.

– Нет… задумал с рекой шутить!

Вскоре, подчиняясь воеводе, застучали топоры в роще в двух верстах ниже Яика.

– Ворам стрелить нечем, а наши служилые боятся мертвых! – сказал воевода и сел писать доношение в Астрахань Прозоровскому о приступе.

В Яике готовы были принять осаду. На городские стены полезли бабы с котлами, им вкатили рабочие несколько бочек смолы да короб песку для защитной «кашки».

Ермил с Кирилкой взошли на стену, потрогали картаульную пушку:

– Чижолая, черт! Единорог![378]

Ермил погладил пушку, Кирилка обнял за брюхо картаул и обмолвился:

– А кабы зарядить ее, Ермил?

– Зарядить – тогда можно из ее сбить городок, а може, и обоз воеводский?

– Давай зарядим!

– Боюсь, атаман сердиться будет… в такую пушку много зелья пойдет.

– Простит! Головы не снимет.

– А ну, давай! Станок заржавел…

Два силача начали поворачивать тяжелый на заржавленных колесах станок. Ядер не было в пушке, порох стоял в ящике под железной крышкой. Станок скрипел и визжал громко. Пушка медленно повернулась. По стене проходил Ивашка Черноярец, сказал:

– Ух, молодцы! Пуп заболит!

– Не заболит, а мы ладим черту из Яика гостинцев послать, – пошутил Ермилка. – Ты, Иван, дай нам ключи от зелейной башни – ядер нет.

– Ключи у батьки… Просить… как ему покажется? Из этих пушек стрелять не велел, много добра потратим… Стой, парни! В Острожке, у угловой правой башни, видал я крупнорубленой свинец. Пушкари вы худые, так для пробы гож.

Черноярец ушел.

Кирилка с Ермилом спустились вниз, сыскали свинец. Взяв у рабочих носилки, наносили к пушке больших кусков свинцу. Набили дуло порохом, – банник лежал вдоль зубцов, пыжи сыскались у ящика с зельем. Зарядили и снова со скрипом и треском станка поставили пушку между зубцами стены. Стали целить в воеводский обоз, около обоза на карауле шагали стрельцы. При луне, яркой и крупной, белел шатер воеводы.

– Хорошо бы с повешенных голов шапку в дуло забить – весть дать воеводе, а то ждет послов! – сказал Кирилка, обрезая конец заскорузлого фитиля.

– Пыжи до цели не летят, чудак! Конец дула идет в уклон, оси у передка перержавели…

– Так што теперь?

– Тарасу[379] подвести, тогда ладно!

Снова силачам работа. Тяжелый ящик на катках, срубленный из бревен, набитый доверху землей, медленно пролезал меж зубцов и поместился лишь наискосок. Оба вспотели, распоясались, расстегнули вороты рубах. Конец пушки лег плотно.

– Трави фитиль!

– Погоди, Кирилл! Надо баб прогнать вниз, а то оглохнут и завизжат.

– Эй, бабы! Стрелим мы – уходите.

– Чого? Мы козачки!

– Стрела не боимси!

– Ну, держитесь! – погрозил Кирилка.

Бабы натянули на уши платки, легли у котлов на животы.