Гулистан

Сытый смотрит на дичь равнодушно и вяло,
Дичь ему все равно что порей за обедом.

Но вареная репа — что дичь для бедняги,
Кому сытый обед и достаток неведом...

РАССКАЗ 20

Однажды зимою некий царь с несколькими приближенными отъехал во время охоты далеко от дворца. Наступил вечер. Увидев неподалеку крестьянскую хижину, царь сказал:

— Ночью пойдемте туда, чтобы холод нас не беспокоил.

Один из вазиров молвил:

— Недостойно высокого сана царей искать убежища в хижине ничтожного крестьянина. Лучше мы здесь разобьем шатер и разведем костер!

Узнав об этом, крестьянин приготовил, что у него было под рукой, и отнес царю. Поцеловав перед ним прах, он молвил:

— Величие государя не особенно пострадало бы, если бы он зашел в нашу хижину, но советники не хотели, очевидно, чтобы возвысилось достоинство крестьянина!

Царю понравилась его речь, и ночью все перебрались в его хижину. Утром царь одарил крестьянина почетной одеждой и наделил другими дарами. Крестьянин некоторое время шел у стремени царя, такие стихи говоря:

Хотя удостоил султан бедный дом наш своим посещеньем,
Он саном своим и величьем от всех умалений храним...

Зато вознеслась деревенская шапка до солнца макушкой.
Высоким присутствием, царь, осеняясь твоим...

РАССКАЗ 21

Рассказывают, что какой-то презренный нищий сколотил огромное состояние. Царь сказал ему:

— Говорят, у тебя несметные богатства, а мы испытываем большую нужду. Если ты поможешь нам некоторым количеством денег, то мы, как только получим урожай, отдадим тебе долг!

— О повелитель лика земли, — молвил нищий, — недостойно величия царей марать свою великодушную десницу деньгами такого, как я, нищего, — ведь сбирал я это богатство по зернышку!

— Не беда, — воскликнул царь, — мне нужно отдать их неверным, грязное достойно грязных!

Не слишком хороша вода из христианского колодца,
Но если иудей умрет — то чем омыть его придется?

*

Говорят: нечиста известковая глина
И для доброй годится ли цели?

Мы ответим: ну что же, тогда мы замажем
Ею места отхожего щели.

Слыхал я, что нищий отказался выполнить царский указ, стал спорить и говорить дерзости, на государя злясь. Тогда царь велел отнять требуемое количество силой и угрозами.

Коль царь не может лаской справить дело,
Тогда пора насилия приспела.

Кто не способен ближним сострадать,
Не может милосердья ожидать.

РАССКАЗ 22

Видал я одного купца, у которого было товара сто пятьдесят верблюжьих вьюков, сорок слуг и рабов. Однажды ночью на острове Киш он повел меня в свою лавку и всю ночь без отдыха бормотал пустые слова:

— В Туркестане у меня есть такой-то склад, а в Хиндустане такой-то товар, вот купчая крепость на такую землю, а такой-то должен мне столько-то...

То он говорил:

— Вот собираюсь в Александрию, там хороший воздух!

Потом восклицал:

— Нет, в Западном море человека подстерегают всякие бедствия. Но, Саади, предстоит мне еще одно путешествие; если только оно осуществится, то весь остаток жизни я проведу в своем углу!

— Какое же это путешествие? — спросил я.

— Я хочу повезти в Китай персидскую пемзу, — я слышал, она там в высокой цене, а оттуда повезу китайский фарфор в Рум, румийский шелк — в Индию, индийскую сталь —в Алеппо, алеппское стекло — в Йемен, а йеменские ткани — в Персию. После этого оставлю я торговлю и засяду в своей лавке...

Короче говоря, он нес столько чепухи, что у него не было уже сил говорить.

— Саади, ты тоже расскажи что-нибудь о том, что ты видел или слышал! — попросил он наконец.

Я воскликнул:

В пустыне, средь могил — ты слышал, друг? —
С верблюда у купца свалился вьюк;

Он молвил: «Очи жадные насытит
Одна могила: мал для них сундук!»

РАССКАЗ 23

Слыхал я об одном богаче, скупость которого повсеместно была настолько же известна, насколько щедрость Хатема Тайского. Снаружи он был украшен мирскими благами, но внутри его до такой степени укоренилась душевная мерзость, что он не выпустил бы из рук малый хлебец за великую душу, не угостил бы куском хлеба кошку Абу-Хурейры и не бросил бы кости собаке семи отроков...[13] Словом, никто не видал дверь его дома открытой, а скатерть его накрытой.