Гуманистическая психотерапия: Рационально-эмоциональный подход

Наблюдение за нормальными и невротичными детьми и взрослыми могло бы указать на то, что люди часто стремятся к превосходству помимо или в дополнение к их чувствам несоответствия. Маленький ребенок требует игрушек другого ребенка и впадает в бешенство от того, что он не может их иметь. Но это не обязательно происходит из-за того, что он думает, что является неполноценным и бессильным (хотя он и может так думать в других случаях). Маленький ребенок, естественно, обладает низкой фрустрационной терпимостью: он с легкостью полагает, что он должен иметь то, что хочет. Аналогично, очень могущественные взрослые, такие как короли и миллионеры, которые обладают относительно слабыми чувствами несоответствия, все еще по-детски думают, что им не должны чинить препятствия и они не должны приходить в бешенство, когда эти препятствия возникают.

Другими словами, гнев неизменно произрастает из искаженного мышления: из неверного заключения, что если кто-то хочет чего-нибудь очень сильно и теоретически может получить это, он должен быть наделен этим. Практически любое чувство обиды, гнева, враждебности, бешенства или раздражения возникает непосредственно из некоторого убеждения, которого придерживаются сознательно или бессознательно, содержащего указания вроде следует, нужно или должен:

Адлер также отмечает, что «существуют случаи, когда гнев является оправданным», а я думаю, он снова ошибается здесь, потому что он четко не различает рациональные и иррациональные убеждения. Когда на этапе А возникает некоторое действие несправедливое или фрустрирующее по своей природе, человек может реагировать на него рациональным убеждением на этапе В. Это приняло бы форму внутреннего рассуждения: «Неудача ли, что случилась ситуация несправедливости или расстройства?». В таком случае он будет ощущать на этапе С эмоцию раздражения или возбуждения — но не гнев! Но если на этапе В он отреагирует иррационально и убедит себя: «Ситуация ужасна, потому что произошла эта несправедливость! Этого не должно было случиться! Я не могу вынести ее возникновения!», тогда он будет переживать на этапе С эмоции гнева, враждебности или бешенства. Поэтому то, что Адлер называет «оправданным» гневом, является, по всей вероятности, раздражительностью или возбуждением. Такой «гнев» может помочь человеку бороться против несправедливостей или расстройств, с которыми он сталкивается. Однако настоящий гнев, то есть либо прочувствованный, либо выраженный, кажется, неизменно имеет дополнительный мистический элемент или иррациональное убеждение на этапе В: «Несправедливость и расстройство не должны существовать; и я не могу вынести то, что реальность включает их существование!».

Вторая негативная или деструктивная эмоция, которую Адлер обсуждает подробно, — это то, что он называет «печалью». Здесь появляется путаница между печалью, депрессией и отчаянием, которые на самом деле являются качественно отличными друг от друга.

Адлер пишет: «Болезненное состояние печали возникает, когда нельзя утешить себя в потере или нужде. Печаль, вместе с другими болезненными состояниями, является компенсацией чувства неудовольствия или слабости и составляет попытку обеспечить лучшую ситуацию. В этом отношении ее ценность идентична ценности припадка гнева. Различие состоит в том, что она возникает в результате другого стимула, отмечается другим отношением и использует другой метод. Стремление к превосходству присутствует, как и во всех других болезненных состояниях. В то время как гневный человек стремится повысить самооценку и снизить оценку своего оппонента, и его гнев направляется против оппонента... печальный человек жалуется и своей жалобой ставит себя в оппозицию своим товарищам. Таким же естественным, каким является горе, в природе человека является его преувеличение враждебных жестов против общества»¹⁰.

Адлер делает здесь некоторые очень важные и, более того, новаторские замечания. Но, к сожалению, он неточен и, следовательно, не способен дать какое-либо изящное решение проблемы печали и депрессии. С точки зрения рационально-эмоциональной терапии эта проблема может быть решена следующим образом.

На этапе А возникает действие: человека отвергает, скажем, его подружка. На этапе В его система убеждений вмешивается в интерпретацию того, что произошло с ним на этапе А. Прежде всего, он обладает рациональным убеждением: «Является ли неудачей то, что меня отвергли; это на самом деле очень плохо». Если он бы он строго придерживался этого рационального убеждения, у него бы возникло, как отмечает Адлер, впоследствии чувство печали на этапе С. Он бы чувствовал сильное сожаление по поводу потери, и из-за своего чувства неудовольствия он бы пытался обеспечить лучшую ситуацию — например, завоевать свою девушку снова или найти другую подружку.