Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

В детях надо воспитывать тело и душу. Скажем прежде всего о воспитании тела. Затем присоединим к этому воспитание души, иногда, однако, будем говорить вперемешку. Ведь, согласно одним, в материнском лоне сначала формируется тельце, в которое внедряется душа. Другие считают, что то и другое образуется одновременно. Итак, воспитание ребенка надо начинать с детства, как говорится, с первых ноготков. Но для тебя эти времена пройдены (о, если бы не без пользы), надо поспешить к твоему возрасту. Ты еще ребенок, выслушай наставления, которые мы даем тебе как ребенку. Пока я говорю с тобой и тебя увещеваю, я говорю одновременно со всеми твоими наставниками, которые заботятся о тебе, и увещеваю и их. <…> Глупцы и безумцы те, кто воспитание своих детей поручает кому попало и без всякого разбора. Что до меня, то я бы хотел, чтобы учителя были либо образованны (это было бы лучше), либо знали, что они необразованны… Ведь ничего нет хуже тех, кто, продвинувшись ненамного за рамки начального образования, пребывает в ложной уверенности, что он великий знаток, если воспользоваться словами Квинтилиана[234]. В таком случае правильно поступил Филипп Македонский, пожелав, чтобы сыну его Александру начальные основы знания дал Аристотель, величайший философ того времени. Не знаю, какое заблуждение привело его к выбору Леонида[235]. Правильно также Пелей доверил Ахилла заботе Феникса, так как тот был и в словах, и в делах наставником и учителем[236]. Действительно, необходимо, чтобы жизнь наставника не была запятнана никакими проступками, чтобы нравы были безукоризненны и служили наилучшим примером, чтобы учителя не имели и не распространяли пороков. Учителя не должны быть ни жестокими в своей строгости, ни развязными в чрезмерной общительности, дабы не мог ты их ни ненавидеть, ни презирать по праву. Пусть речь их будет по большей части о нравственных вещах, чтобы от них ты не научился порокам, которым после надо будет разучиваться, а освободиться от них очень трудно, и бремя разучивания труднее, чем научения. Поэтому, говорят, известный флейтист Тимофей обычно требовал двойную плату от тех учеников, которых обучал другой учитель, нежели от того, кто приходил в его школу необученным. О тебе, несомненно, позаботились наилучшим образом; ты получил таких учителей, что, соблюдая их предписания, можешь достичь славы замечательного мужа и славнейшего государя. Их обязанность состоит в том, чтобы, подобно земледельцам, ставящим вокруг своих саженцев изгороди, окружить тебя подобающими тебе наставлениями в похвальном образе жизни, откуда произрастут прямейшие побеги нравственности. Ибо справедливая наука – источник и основание нравственности[237]. На тебя, однако, пусть они воздействуют увещеваниями, а не побоями, ибо, хотя принято бить детей и Хрисипп с этим согласен[238], и приводят слова Ювенала:

Взрослый уже Ахилл боялся розги, когда он

Пенью учился в родимых горах[239],

однако у меня больший вес имеют Квинтилиан и Плутарх, которые говорили, что детей надо вести к честным занятиям не тумаками или розгами, но увещеваниями и разумными доводами. Побои рабам подобают, а не свободным[240]. Благородным детям и более всего детям государей похвалы и порицания старших больше приносят пользы, чем побои. Первые побуждают к честному, вторые удерживают от позора. Однако и в том и в другом надо соблюдать меру, чтобы ничего не делать слишком. Ведь дети, неумеренно хвалимые, важничают, а если их чрезмерно наказывать, надламываются и слабеют духом, с другой стороны, побои рождают ненависть, которая сохраняется вплоть до взрослого состояния. Но для того, кто учится, нет ничего более враждебного, чем ненавидеть наставников, которых, пожелай поступить справедливо, ты полюбишь не менее, чем сами занятия, и посчитаешь родителями не тела твоего, но духа. Такая любовь очень помогает занятиям.

3. Забота о теле и как должно кормить детей